Читаем Моя Дилор полностью

Я бросил рюкзак в кусты и понесся вперед, как джейран. Умру, а догоню писаку!

Неожиданно загремел гром, наползли тучи. Хлынул ливень. Я влез в небольшую пещеру рядом с дорогой. Зажег фонарик. И на сводах пещеры увидел свежую надпись: «Мне тут понравилось. Щапов».

Плевать на дождь! Выскочив из пещеры, я побежал дальше. Тучи уползли за горизонт. В лучах солнца величаво раскинулась горная цепь. На трех-четырех ближайших вершинах можно было без труда прочесть инициалы «В. Щ.»…

Дальше все было, как в приключенческом фильме. Не помню, как я преодолевал эти горы! Я прыгал через расщелины, подтягивался на утесы, балансируя, пробегал по шатким мосткам (а на деревянных настилах были вырезаны надписи: «Привет с Алая. Щапов». «Эля, навеки твой. Вова Щапов»)…

В изнеможении я добрался к самому высокому горному пику. И тут на склоне я увидел еще одну надпись: «Здесь был Щ…» Текст обрывался, а закорючка у буквы «щ» длинной вертикальной чертой указывала в бездну. Я молча заглянул вниз, потом медленно, не торопясь, стал спускаться. Чего торопиться? Я понял, что это последняя надпись бойкого Вовы Щапова.

У подножия горы рассыпалось стадо овец. Лохматые волкодавы бросились на меня. Я быстро наклонился и сделал вид, что что-то подбираю с земли. Этому научил меня мой туристский опыт: ни одна собака не бросится на человека в такой позе. Действительно, псы остановились и с любопытством наблюдали за мной. Тут подоспел старик чабан.

— Ассалому алейкум! — поздоровался я.

— Ваалайкум ассалом! — ответил старик.

— Уважаемый, — сказал я. — Ты не знаешь о человеке, который сделал вот эту надпись? Где он? Что с ним?

— Пойдем, уважаемый, — сказал старик. Опираясь на посох, он стал спускаться по каменистой тропке. Я пошел за ним, собаки, махая хвостами, сторожко следовали за нами.

Старик подвел меня к могиле. На могиле стоял большой черный камень. Сняв мятую шляпу, я подошел поближе и удивленно остановился. Могила, где был похоронен сорвавшийся любитель автографов, была пуста. А на камне вырезаны слова:

«И здесь побывал Щапов».

— Ва, аллах! — поразился старик и воздел руки к небу. А по чистому небу плыли два перистых облака. Я обратил внимание на их необычную конфигурацию. Одно облако образовало букву «В», второе «Щ».

<p>КОРРИДА</p>

Тринадцатилетний поджарый Хайрулла лениво шел с купания к своей даче по узкой тропинке между высоким забором и обрывистым берегом речки. Был Хайрулла в хорошем настроении и насвистывал, задумчиво глядя на дальние берега, заросшие зеленым густым кустарником.

Вдруг он вздрогнул от неожиданности и остановился. Из-за поворота дорожки навстречу ему показалась зверская черная морда, увенчанная блестящими рогами.

«Бык», — подумал Хайрулла. У него забегали по спине мурашки. Дело в том, что Хайрулла только что одолел двухтомник Хемингуэя, и перед его глазами вихрем пронеслись мастерски описанные сцены боя быков. Запахло горячей кровью. Хайрулла с отчаянием посмотрел на свою ярко-красную тенниску.

Но и бык остановился. Хайрулла видел его сверкающие маленькие глазки, полуприкрытые мохнатыми ресницами, и лихорадочно соображал: как быть? Разойтись мирно нельзя: тропинка слишком узкая, какой бык позволит это сделать? Повернуться и бежать? Он ясно представил себе, как топочет догоняющий его бык, как горячее его дыхание проникает сквозь тенниску и острые рога вонзаются Хайрулле под лопатки…

Остается одно: принять бой! Как это делается, Хайрулла хорошо знал по Хемингуэю.

«Сниму тенниску — это будет мул era. Бык кидается на меня, я делаю реболеру — надо описать мулетой полукруг, а самому грациозно изогнуться. Бык пролетает мимо… Рога должны пройти в трех сантиметрах от моего бедра. И тогда… И тогда он обязательно не удержится и по инерции скатится под обрыв. Другого выхода нет, смелей, тореро!»

Хайрулла снял тенниску, не спуская глаз с быка. Бык угрюмо покачивал черной мохнатой головой. Приземистый, но широкорогий — настоящий испанец.

— Торо! — хрипло сказал Хайрулла и шагнул вперед. И бык шагнул.

Вот тут-то Хайрулла не выдержал. Он швырнул тенниску в морду зверю и, всхлипывая, бросился с обрыва в кусты. Бык неуклюже пробежал по тропинке, жалобно мыча и потряхивая тяжелым выменем.

<p>ДУЭЛЬ ВЕЖЛИВОСТИ</p>

Из увольнения в часть рядовой Гулямов возвращался автобусом. Время было вечернее, народу в салоне мало. Гулямов даже задремал было, но вдруг встрепенулся: на очередной остановке в автобус вошел широкоплечий, стройный офицер в майорских погонах.

Гулямов, понятное дело, встал.

— Сидите, — разрешил майор.

Гулямов сел. Офицер остался стоять рядом, хотя свободных мест было достаточно.

Минуты через две солдат, уловив мимолетный взгляд майора, приподнялся с сиденья.

— Сидите, сидите! — В глазах майора поощряющая теплинка: хороший, видать, солдат, дисциплинированный.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Крокодила»

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное