Моя жизнь в Боге

На третий день я отправился в политуправление штаба КСФ, в отдел кадров. Там я представился и после недолгой беседы с офицером-кадровиком в чине капитана второго ранга получил назначение в седьмую оперативную эскадру, в сорок восьмую бригаду, на эсминец «Своенравный», на освобожденную должность секретаря комитета комсомола, с перспективой стать на нем же зам. командира боевой части. На этом же корабле на должность зам. боевой части семь получил назначение мой одноклассник по училищу Ростислав Алферов. Он прибыл сюда на месяц раньше и помогал мне освоиться в первое время.

Прошло время, я освоился на корабле. Жил в двухместной каюте с другим офицером который был старше меня на два года. Это было время, когда начала слабеть коммунистическая идеология, и критика КПСС понемногу раздавалась со страниц «демократических» газет и журналов. К политработникам стали относиться с неприязнью, хотя открыто и прямо этого никто не высказывал. Но был отчетливо слышен глухой ропот.

Я попал в странную ситуацию, я вовсе не хотел служить, не поддерживал идеологию КПСС, а меня (и других) почему-то окружающие считали ставленниками и функционерами КПСС. Я специально в связи с этим дал интервью в Североморской газете (ее редактор был моим знакомым, выпускником нашего училища), где выступил против бюрократизации и догматизма КПСС, заявив, что не хочу быть партийным функционером. Статья так и называлась «Не хочу быть функционером». Острые статьи постепенно стали входить в моду в то время, хотя позиции партии еще были очень сильны.

Я служил на корабле, и мои успехи были замечены замполитом. К тому времени корабль принял участие в сопровождении учений на Фареро-Исландском рубеже. Мы сходили в дальний поход к Фарерским островам, затем на Новую Землю, и встали на ремонт в мурманский завод в поселке Роста.

Я учился нести офицерские вахты. Моя медитация тем временем нарастала день ото дня.

Я мог хорошо медитировать в своей каюте. У меня по-прежнему было много энергии, и я постоянно хотел сделать что-то хорошее для корабля и своих матросов. Каждое воскресенье, вместо того чтобы идти по своим делам, я водил матросов в город в кино, музеи или кафе. Замполит корабля, мой непосредственный начальник, заметил мое рвение и философский склад ума.

Через некоторое время офицеры из политотдела судоремонтной бригады начали искать кандидата на должность помощника начальника политодела в Военно-морскую школу в Североморске, и мой начальник капитан третьего ранга Евгений Анатольевич Литвинович рекомендовал меня. Так я пошел на повышение. В двадцать два года стал помощником начальника политотдела.

Я переехал в Североморск, мне выделили служебное жилье рядом с частью, свой кабинет, ввели в круг обязанностей. Все это происходило естественно, как бы само собой, почти без моего участия. Мое умение хорошо ориентироваться в политических событиях, писать статьи и ясно излагать свои мысли, самостоятельность, ответственность и концентрация импонировали начальству. Я был на хорошем счету и вовремя получил очередное звание — старшего лейтенанта.

Я почувствовал себя более свободным и независимым. Независимым настолько, что осмелился дважды выступить с критикой коммунистической идеологии — один раз на гражданской комсомольской конференции г. Североморска, другой — на общефлотской комсомольской конференции Северного Флота. В присутствии адмирала — члена военного совета, начальника политуправления Северного Флота, я заявил, что у коммунистической идеи в том виде, в каком она сейчас подается, нет перспектив, и идеологию коммунизма надо реформировать на основе идей духовности. В качестве образцов духовности я упомянул философию и практику йоги, веданты и буддизма.

Многие были в растерянности от моего выступления. Никто не ожидал этого.

Я вовсе не был против самой партии, я был за реформу ее идеологии. Идеология нуждалась в новых идеях, людях, формах работы, и я хотел насытить их духовным подходом, потому что хорошо видел, что если эту реформу не осуществить, то это сделает сама жизнь. Время показало, что я был прав.

В те времена говорить с большой трибуны такие вещи молодому лейтенанту, пришедшему служить на флот только после училища, было неслыханной дерзостью, и я хорошо понимал, чем это могло закончиться. Я совсем не был наивен. Хоть на дворе и шла вовсю перестройка, еще никто не догадывался, к чему она приведет. КПСС обладала реальной властью и всемогуществом, и сказать такое в то время было равноценно тому, чтобы поставить крест на своей карьере. Но именно этого я и хотел.

Я думал, может, меня уволят побыстрее, и я, наконец, смогу открыто жить как санньяси, в соответствии с тем, что говорил Гуру.