Мор, ученик Смерти

— Ты что, слуга? — спросила она.

— Нет, — Мор выпрямился. — Я подмастерье.

— Это глупо. Альберт сказал, не может быть, чтобы ты был подмастерьем.

Мор сосредоточился на закидывании полной лопаты навоза в тачку. «Еще две лопаты,

назовем их тремя, только хорошо спрессованными, и это означает четыре тачки, так и

быть, пусть будет пять, прежде чем я дойду до середины…»

— Он говорит, — теперь голос Изабель звучал громче, — что подмастерья становятся

хозяевами, а двух Смертей не бывает. Так что ты просто слуга и должен делать, что я тебе

говорю.

«…Еще восемь тачек будут означать, что я дойду до самой двери, что составляет почти

две трети всей работы, что означает…»

— Слышал, что я сказала, мальчик? Мор кивнул. «И затем останется еще четырнадцать

тачек, только придется назвать их пятнадцатью, потому что я плохо вычистил в углу, и…»

— Ты язык проглотил?

— Мор, — с кроткой отрешенностью произнес Мор.

Она разъяренно посмотрела на него.

— Что?

— Меня зовут Мор, — продолжал Мор. — Или Мортимер. Люди по большей части

называют меня Мором. Ты хотела о чем-то со мной поговорить?

Какое-то мгновение она не находила слов. Вне себя от ярости, она переводила взгляд с

его лица на лопату и обратно.

— Мне сказали заняться этим, вот и все, — объяснил Мор.

— Почему ты здесь? — взорвалась она. — Зачем отец привел тебя сюда?

— Он нанял меня на ярмарке работников, — последовал ответ. — Всех ребят наняли. И

меня тоже.

— И ты хотел, чтобы тебя наняли? — словно змея метнула раздвоенный язык. — Он

ведь Смерть, к твоему сведению. Мрачный Жнец. Важная персона. Он — не кто-то, кем

становятся. Он — тот, кем являются.

Мор сделал неопределенный жест в сторону тачки.

— Надеюсь, все обернется к лучшему, — произнес он. — Мой отец всегда говорит, что

по большей части все оборачивается к лучшему.

Взяв лопату, он отвернулся" намереваясь вновь приняться за работу, и улыбнулся в

спину лошади, услышав, как Изабель фыркнула и зашагала прочь.

Мор равномерно работал, преодолевая свои шестнадцатые и восьмые, четверти и

трети, перекатывая тачку через двор и вываливая ее содержимое в растущую кучу под

яблоней.

Сад Смерти был большим, аккуратным и ухоженным. И еще он был очень, очень

черным. Трава была черной. Цветы были черными. Глянцевитыми боками поблескивали

черные яблоки среди черной листвы черной яблони. Даже воздух выглядел каким-то

чернильным.

По прошествии некоторого времени Мору стало казаться, что он различает — нет,

даже в голове не укладывается, как это можно различать, — разные оттенки черного.

То есть это были не просто темные тона красного, зеленого и прочих цветов. Это были

различные оттенки черного, все разные и в то же время никуда от этого не денешься —

черные. Он опрокинул под яблоню последнюю порцию, убрал на место тачку и вернулся в

дом.

— ВХОДИ.

Смерть стоял за чем-то вроде аналоя, догруженный в изучение географической карты.

Он посмотрел на Мора так, как будто частично находился не здесь, а в каком-то другом

месте.

— ТЫ, СЛУЧАЙНО, НЕ СЛЫШАЛ О ЗАЛИВЕ МЭЙНТ? — донесся из неведомых

далей его голос.

— Нет, сэр.

— ТАМ СЛАВНОЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ.

— Было?

— БУДЕТ. ЕСЛИ Я СУМЕЮ РАЗЫСКАТЬ ЭТО ЧЕРТОВО МЕСТО.

Мор зашел за аналой и всмотрелся в карту.

— Ты намерен потопить корабль? — уточнил он.

На лице Смерти отразился ужас.

— РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ. БУДЕТ ИМЕТЬ МЕСТО СОЧЕТАНИЕ НЕУМЕЛОГО

УПРАВЛЕНИЯ КОРАБЛЕМ, НИЗКОГО УРОВНЯ ВОДЫ И ПРОТИВНОГО ВЕТРА.

— Ужасно, — едва смог выговорить подавленный Мор. — И что, многие утонут?

— ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ СУДЬБЫ, ответствовал Смерть, поворачиваясь к

расположенной за спиной этажерке и извлекая тяжелый географический справочник. — Я

НИЧЕГО НЕ В СИЛАХ ПОДЕЛАТЬ. А ЧТО ЭТО ЗА ЗАПАХ?

— Это от меня, — признался Мор.

— А, КОНЮШНЯ. — Смерть сделал паузу, его рука замерла на корешке книги.

— И ПОЧЕМУ, КАК ТЫ СЧИТАЕШЬ, Я НАПРАВИЛ ТЕБЯ В КОНЮШНЮ?

ПОДУМАЙ ХОРОШЕНЬКО.

Мор колебался. Он думал на эту тему, думал очень серьезно — в промежутках между

подсчетами количества тачек. Он гадал, не было ли задание предназначено для того, чтобы

развить скоординированную работу рук и глаз?

Или приучить к повиновению? Внушить ему важность — в человеческом масштабе

небольших задач? Заставить осознать, что даже великие люди должны начинать с самого

дна?

— Я думаю… — начал он.

— ДА?

— Ну, я думаю, ты сделал это потому, что конюшня была по колено в лошадином

навозе, если уж говорить начистоту.

Смерть долго, не отрываясь, смотрел на него. Мор неловко переминался с ноги на ногу.

— АБСОЛЮТНО ВЕРНЫЙ ОТВЕТ, — слова Смерти звучали отрывисто. —

ЯСНОСТЬ МЫСЛИ. РЕАЛИСТИЧНЫЙ ПОДХОД. ЧТО ОЧЕНЬ ВАЖНО ДЛЯ РАБОТЫ,

ПОДОБНОЙ НАШЕЙ.

— Да, сэр. Сэр?

— Х-М-М? — Смерть маялся с именным указателем, пытаясь найти нужное название.

— Люди умирают все время, сэр. Миллионами. У тебя не должно быть ни минуты

свободной. Но…

Смерть бросил на Мора взгляд, который мальчик уже начал узнавать.

Изумление в чистом виде быстро переходило в раздражение, как будто он смотрел на

досадливую муху. Затем раздражение сменялось гримасой внутреннего усилия,

сопровождающей признание печального факта непроходимой тупости подручного. И