Мордашка класса люкс

– Что! Что за глупость? Моего мальчика обвиняют черт знает в чем! Я буду жаловаться. Вы с Галей любили друг друга, разве ты бы стал ее убивать?

– Ты – умница, мама. Только не называй меня мальчиком, я тебя уже просил об этом. А сейчас, извини, я хотел бы остаться один.

– Конечно, дорогой. Боже, куда мы катимся! Кто-то сглазил нашу семью черным сглазом. Сначала твои неприятности на работе, гибель Миши, теперь гибель Гали… Какой кошмар!

Венсан поднялся к себе в комнату, упал в верхней одежде на кровать и беззвучно затрясся в рыданиях, чтобы никто не видел и не слышал. Ему было безумно жаль Галину, и нервировало собственное бессилие.

Глава 11

Театр гудел особым людским гамом, который бывает, когда зал постепенно наполняется народом, пришедшим на спектакль, и люди тихонько переговариваются друг с другом, делятся новостями, шуршат шоколадными обертками и театральными брошюрами. Пахло духами, мандаринами, и стоял специфический театральный запах от декораций, грима, пота… Фрида сидела в кресле и безжалостно подставляла свое лицо под опытные руки гримера Людмилы.

– Вот за что я люблю тебя гримировать, Фрида, так это за то, что ты всегда улыбаешься, от тебя веет положительной энергией, и еще за то, что у тебя лицо особенное.

– Мечта гримера? – улыбнулась Фрида, убирая черные волосы со лба.

– Именно! У тебя лицо, словно пластилин, из которого можно вылепить все, что хочешь. Как сотни масок уживаются в твоем милом личике?

– Такая уж родилась.

Она посмотрела на высокую, статную Людмилу с пышными русыми волосами и внушительным бюстом и задумалась.

– Вот кто у нас настоящая русская красавица, так это ты. Никогда не хотела стать актрисой?

– Конечно, работая в театре, нельзя хотя бы в мечтах не представить себя на сцене. Но хочешь верь, хочешь не верь, я вам, актерам, не завидую. У вас чертовски сложная профессия. Вот представляешь людей, которые пришли в театр со своими проблемами. У кого-то что-то болит, кто-то поссорился с домашними и решил развлечь себя походом в театр. Плохое у тебя настроение или хорошее, в глубине души каждый ждет праздника, тем более за свои, и часто не малые, деньги. И бедный актер должен выйти один на один с большим залом и подарить каждому сидящему праздник, сделать так, чтобы он забылся на время, поверил твоей игре, родился и умер вместе с тобой, радовался и плакал, чтобы не пожалел о потраченном времени и деньгах. Игра должна оставить какой-то след в его душе. И никто не спросит, а не случилось ли что со здоровьем или настроением актера? Не болен ли он гриппом, как обычные люди? Не развелась ли актриса с мужем, не принес ли ее ребенок двойку из школы? Никого это просто не интересует. Народ требует зрелищ – и баста! – Людмила нанесла на лицо актрисы толстый слой крема самого светлого тона.

– Ты не учитываешь одно обстоятельство: актеры не совсем обычные люди, и вещи, которые производят большое впечатление на обывателей, такие, как двойка из школы, на актера, если он в образе, не производят должного эффекта, – ответила Фрида, закрывая глаза. – Выходя на сцену, оставляешь все позади себя и живешь вместе со зрителями.

– Фрида, о чем ты говоришь?! В сотый раз играть одно и то же! Кого это может вдохновлять?

– Я иногда наблюдаю за твоей работой и замечаю, что ты по-разному накладываешь грим одному и тому же персонажу, проявляя творческую фантазию. Хороший актер тоже проявляет творческую фантазию и немного по-разному играет каждый спектакль, не отходя от основной мысли и основного характера.

– Хитрюга! Выкрутилась! Хорошо, что тебе не приходится за мизерные гонорары работать на износ!

– Это точно! Мне повезло, я состоятельная дама, и мне не надо сниматься в рекламе шампуня от перхоти или несварения желудка для того, чтобы свести концы с концами! – подтвердила Фрида.

Гример наложила ей красивые темные, почти черные тени с перламутром и блестками, и Фрида открыла глаза.

– Красавица! Просто красавица! Ни один мужчина не устоит перед такими глазами.

– Точно так! Они просто падают штабелями, – рассмеялась актриса.

– Фрида? – заглянула в гримерную ассистентка режиссера.

– Что, уже выход? – испугалась та, подумав о том, что она заговорилась с Людмилой и упустила время.

– Нет, нет, еще есть двадцать минут. К тебе пришел следователь, точнее, он пришел к главному режиссеру Петру Михайловичу, а он отправил его к тебе, – быстро затараторила ассистентка.

– Я в чем-то провинилась? – удивленно захлопала наклеенными ресницами Фрида.

– Нет, у него какое-то дело, но он не может ждать окончания спектакля, хотел переговорить с тобой прямо сейчас.

– Ну, хорошо, – пожала она плечами, – если его не смутит то, что я буду продолжать гримироваться…

– Я думаю, что молодому и симпатичному следователю это даже интересно.

– Тогда валяйте! – разрешила Фрида.

– Сейчас оформим скулы и губы, – сообщила Люда, не отвлекаясь от своей работы.

В тесную гримерную вошел молодой мужчина с темными волосами и интеллигентным лицом. Он был высоким и худым, в несколько мешковато смотрящемся пиджаке и коротковатых брюках.