Морг закрыт, расходитесь

– Можно подумать, что ты уже поймал Бога за бороду, – отозвался Косов. Завладев бутылкой, он разлил по второй.

– Еще нет, но близок, – загадочно произнес хозяин. – А вот тебя, Алексей Викторович, я не пойму. Почему ты до сих пор не в Америке? Твоих коллег давно с потрохами купили. Уж коли работал над секретным оружием, значит, есть что продать. Вместо того чтобы по помойкам шастать. Мог бы пригодиться, со своими знаниями. И ты, Косов. Раз художник, рисуй фальшивые облигации или порнографические открытки к Восьмому марта. Надо шевелить мозгами, если они ещё не протухли, как селедка… – Челобитский осекся, взглянув на разрисованный плакат. Молча снял его, вынул откуда-то новый и повесил на то же место. – Только на пакости горазды, как дети. Нет, друзья, под лежачий камень даже водка не течет. Наливай.

– Я человек другой эпохи, – грустно сказал Адрианов, но, вспомнив о содержимом найденного портфеля, просветлел. Сумма была поистине баснословной – ровно сто тысяч долларов. Сейчас они лежали в старом рюкзаке на антресолях. Знали бы о том собутыльники! Его так и подмывало похвастаться, но он благоразумно сдержался, прикусив язык.

– А я – человек будущего, – усмехнулся Косов. – И вообще, что-то ты, борец с привилегиями, темнишь. По глазам вижу – туза прячешь. Сдавай карты.

Челобитский долил остатки коньяка, полез за новой бутылкой.

– Значит, так, – сказал он, икнув. – Хочу предложить вам, ребята, одно дело. Все равно без толку болтаетесь.

– Я в политических шоу не участвую! – отрезал Косов. – Мочи своих конкурентов сам.

– Дай ты ему сказать, – благодушно произнес Адрианов.

Теперь они пили, смешивая коньяк с водкой, а на столе откуда-то появился ещё и английский джин. Все трое стремительно пьянели, но не замечали этого. Только из некоторых слов порою стали выпадать гласные.

– Работа пустяковая, – продолжал Челобитский, тыча огурцом в вилку. Никого убивать не надо. Не сезон. Напротив, надо спасти утопающих.

– Чего-то непонятно…

– Вы пойдете в один дом – адрес я скажу, – обойдете всех жильцов и… Тс-с!.. Это секрет. Дело серьезное.

– А что дальше? – попробовал выяснить Косов. – Ну, сходим мы туда, а потом?

– Он хочет использовать нас как агитаторов, – расшифровал Адрианов. Правильно я говорю?

– Не-ет! – погрозил пальцем хозяин. – В управе место мне и так обеспечено. Все уже решено. Осталась только маленькая заминка. Эта пятиэтажка. И-ик, блин!

Косов громко зевнул и толкнул Адрианова в бок:

– Пошли домой, он ужу спекся.

– Тпр-ру! – Челобитский попробовал подняться, но безвольно опустился обратно на стул. – Здание в аварийном состоянии. Якобы. Но простоит еще… сколько нужно. А мне поручено уговорить несговорчивых. И вы мне поможете. Есть план. Подробности вам знать необязательно. Потому что я и сам толком ни хрена не знаю… Что за мерзкая водка? – Последние фразы он уже не произносил, а бормотал. Голова его упала на грудь.

У Адрианова также слипались глаза, но он пока держался, хотя уже давно облюбовал кушетку, до которой, правда, предстояло сделать самый главный шаг в жизни. И не упасть при этом. Косову же, как ни странно, недавний шок придал дополнительные силы, словно открыв внутренние резервы. Пытаясь разобрать слова Челобитского, он начал его тормошить, а тот все бормотал и бормотал, изредка вскидывая голову и глядя на бывшего художника как на инопланетное существо, которому надо непременно налить. Наконец утомился и Косов.

– Ладно, завтра дотолкуем, – промолвил он.

В коридоре хлопнула дверь – это явилась супруга Челобитского, дама пышная и грозная, занимающая в ДЭЗе хлебную должность. Связываться с ней не хотелось никому.

– Ну? – сурово произнесла она, уперев кулаки в бока.

– Уходим, – прояснил Косов, нежно поднимая Челобитского.

– Не того! – скорректировала Долматинша.

– Пассаж, миль пардон, мерси!

На сей раз в его заботливых руках очутилась нужная фигура, и дальнейшие выяснения отношений между супругами происходили за закрытой дверью. Что-то грохнуло, но приятелей это уже мало огорчило. Предстоял нелегкий спуск на четвертый этаж. Наконец после долгих прощаний, словно они отправлялись на покорение Южного и Северного полюсов, Косов и Адрианов разошлись по своим квартирам. И время остановилось, покидая, как обычно, всех пьяных и спящих.

Посреди ночи Адрианов очнулся, почесал голову и убедился, что занимает горизонтальное положение на собственном диване. Потом он вспомнил о ста тысячах долларов и погрустнел. Как человек аналитического склада ума он поставил перед собой три главных вопроса.

Во-первых, что делать с такой громадной суммой? Несомненно, она в корне изменит ставший уже привычным образ жизни, и, скорее всего, не в лучшую сторону. Может, для кого-то эти деньги покажутся мелочью на карманные расходы, но Адрианову, по его подсчетам, хватило бы на жизнь и втрое меньше. Ладно, теперь деваться все равно уже некуда. Тогда представим, что это запоздалая Государственная премия: наконец-то Родина оценила его заслуги в области ядерной физики.