А дальше, дальше началась комедия. Мои высокие собеседники завели светскую беседу, в ходе которой, то пытались выспросить у меня цели нашего путешествия, то интересовались моими взглядами на политику стран Северного союза… В общем, переливали из пустого в порожнее добрых два часа, но так и не признались, зачем им понадобился «князь» Старицкий. Вообще, чем-то эта встреча напомнила, и напомнила весьма неприятно другое собрание, на котором меня точно также забрасывала вопросами компания господина Рейн-Виленского, по результатам которой, я и обзавелся совершенно ненужным мне, «виртуальным» княжеским титулом со всеми вытекающими последствиями. Вот, именно они меня и беспокоили, точнее возможные последствия беседы сегодняшней. Конечно, здешняя компания, не чета секретарю Государя сотоварищи, но и недооценивать их возможности тоже не стоит.
Проваландавшись добрых три часа со здешним генералитетом, я, наконец, смог распрощаться с гостеприимными хозяевами и, с прикрывающим мой отход Тихомиром, ретировался на Варяг.
— Ну что? — Только оказавшись на палубе яхты и убедившись, что на нас нет никаких ментальных меток, я задал вопрос, интересовавший меня с того самого момента в тюремном коридоре, когда Тишила, незаметно проверив остальные камеры, коснулся моего локтя.
— Пусто, Виталий Родионыч. Нет там его. Но был, в том я уверен. — Проговорил Тихомир.
— С чего бы вдруг такая убежденность?
— Так, в пятой камере на полу пиджак валяется, по спине разошедшейся. Точно такого же колеру, как у Романа Георгиевича был. Помню я, как ткань его аккурат по шву треснула, когда тать из рук наших ушкуйников вывернуться попытался.
— Ясно… И что мы имеем в результате? — Я вытащил очередную сигарету и, прикурив, выпустил в утренний воздух облако дыма. — Капитан контрабандистов на тот свет сбежал, как сказал бы князь Телепнев, а Роман Георгиевич из камеры…
— Может, перевели?
— Тогда, пиджак в камере не валялся бы. Не-ет. Либо бежал, либо выкрали. Да еще и «лазари» эти подозрительные… Вот что, Тихомир Храбрович, давай-ка в рубку, к телеграфу. Есть у меня одна идейка…
Бережной покосился на меня с недоумением, но направился в указанном направлении.
— Доброе утро, Бажен Рагнарович. — Поприветствовал я тестя.
— А оно доброе? — Пыхнул трубкой Белов.
— Как посмотреть. — Я пожал плечами. — Мне бы телеграмму отослать, на Руян.
— Аппарат в твоем распоряжении, Виталий Родионыч. — Указав чубуком трубки на дверь ведущую к радиоузлу, проговорил тесть. — Сам займешься, или мальца нашего прислать?
— Справлюсь, Бажен Рагнарович, справлюсь. — Кивнул я. — Тихомир Храбрович, будьте любезны, подождите меня у двери… пожалуйста.
Когда Тишила замер у радиоузла, словно охранник, тесть удивленно приподнял бровь, но комментировать увиденное не стал. Хотя, пантомима ему явно не понравилась.
Ответ с Руяна пришел лишь после обеда, когда наша компания, сытая и довольная, только-только устроилась в салоне.
— Вот так вот, Тихомир Храбрович. — Я продемонстрировал Тишиле, принесенную мальцом телеграмму.
— Однако… — Протянул Бережной, вчитавшись в текст. — Думаете, наших «лазарей» рук дело?
— По крайней мере, без них не обошлось. — Кивнул я.
— Виталий Родионович… — Голос Лады, предупредительный… как выстрел по курсу, прозвучал за моей спиной. — Может поведаете, что за бумагу вы с Тихомиром Храбровичем столь рьяно обсуждаете?
— Да вот, любезная моя женушка, пришла тут телеграмма подтверждающая кое-какие мои подозрения. — Вздохнул я.
— А можно поподробнее? — Нарисовавшийся тут же профессор Грац, с интересом покосился на несчастную телеграмму в руках Бережного. После чего перевел взгляд на меня и, протерев пенсне, спохватился. — Если это не секрет, разумеется.
— Да какой уж там секрет. — Я отмахнулся. — Все одно, мы, все без исключений, завязли в этой странной истории, как мухи в янтаре. Читайте, Тихомир Храбрович.
Бережной мельком глянул на наших ученых, снова занятых очередным научно-философским спором, после чего перевел взгляд на зажатую в ладони телеграмму и, откашлявшись, начал читать.
— Ничего не поняла. — Нахмурилась Лада.