Музыкант

В глазах темнеет, ладони превращаются в кулаки, челюсть со скрежетом сжимается.

– Он был здоров, – с ненавистью выплевываю я. – Ни одно УЗИ не показало патологий.

Врач теряется, пятится назад и растерянно садится на свой стул. Я же напротив гневно надвигаюсь на него. Он боится меня. Моя репутация бежит впереди. Взбалмошный, безрассудный, дебошир, который не дружит с головой. Вспыльчивый, опасный. И сейчас я на самом деле такой, каким меня привыкли видеть окружающие.

– Мне жаль, – повторяет он.

– Покажите мне его, – требую я.

– Это не возможно, – я вскидываю бровь в легком недоумении, – он на вскрытии.

– Что?! – взрываюсь я. – Кто позволил?! – нависаю над дрожащей фигурой врача.

– Такие правила, мы должны убедиться… – заикаясь, лепечет он.

Я бью кулаком в столешницу. Он содрогается и зажмуривается. Хочу убить его, что бы также выпотрошили, как моего сына. Задушить собственными руками, вспороть брюхо, как поганой свинье.

– Никита, – строгий голос окликает меня. Я оборачиваюсь и вижу отца. Делаю назад пару шагов и натыкаюсь на металлический стеллаж, который звонко врезается в стену и какие-то бумаги валятся на мою голову. – Оставь его, – приближается ко мне отец.

Я ни слова не говорю ему. Обхожу отца и направляюсь к палате жены. Иду словно в тумане, на автопилоте, не разбирая мелькающих лиц. Я привык к всеобщему вниманию, которого сейчас хватает. Молодые мед сестрички шепчутся в след, явно узнавая. Плевать, что завтра в газетах появится очередная скандальная статья о том, как я сбежал с собственного концерта и направился в родильный дом номер шесть. И плевать, что грязные писаки придумают по этому поводу. Сейчас во мне нуждается самый дорогой человек на планете. Мой ангел, моя нежная любящая жена и плевать, что для всей страны и мира я холост. Что для всей страны и мира я развратный похотливый ловелас. Это образ, которому я больше не хочу соответствовать.

Секунду раздумий и вот я уже обнимаю свою убитую горем жену. Она словно раненый зверек прижалась к моей груди, и я всем сердцем чувствую ее горе. Именно поэтому и выбрал ее. Я чувствую ее, я слышу ее мысли. И сейчас они рвут мою душу на части.

– Милая, успокойся, прошу тебя. Все будет хорошо. У нас еще будут дети, – пытаюсь утешить ее, но она отталкивает меня, вскакивает на ноги и убивает своим взглядом.

– Он жив, Никита! – кричит она. – Я не знаю кому и зачем все это надо, но он жив! Ты должен найти его! Ты должен его вернуть, – оседает на пол и проваливается в истерику…

Глава 1.

Около двух лет назад.

Дверь вагонного купе с кряжистом отварилась, яркий свет ударил в заспанные глаза молодого человека, что тщетно пытался уснуть под стук металлических колес поезда. Противный голос проводника полностью выдернул его из дремоты:

– Через десять минут прибываем, – и, хлопнув дверью, она удалилась.

Парень потянулся и с недовольным стоном уселся на полку, спустив босые ноги на не самую чистую ковровую дорожку. «Боже, как же все болит!», – простонал он. Ощущение, будто его били всемером, ни капли не щадя. Бока ломит, он отлежал правую руку, так что кисть начинает покалывать. Голова гудит. И как молодой и богатый парень мог согласиться на этот поезд? А все его сестра. «Непарься, Никит, поезд прямой. Сел и потихоньку докатил до места», – уговаривала она его. Но сутки в поезде, даже в вагоне люкс – это слишком! Двадцать четыре часа потраченных впустую. Никита не привык ничего ни делать и от безделья чуть не свихнулся. Хотя поначалу это казалось даже романтичным. Парень думал, наконец, у него появится время на себя. Решил потратить свободные часы с пользой. Решил, что в тишине, без мобильников и интернета сможет закончить текст своей песни и даже надеялся написать еще что-то стоящее. И чтобы никто его не отвлекал, выкупил купе полностью, о чем пожалел спустя пару часов. Слишком много времени наедине с собой, со своими мыслями, которые завели его не туда куда хотелось. Сначала Никита вправду пытался дописать последний куплет песни, который никак не хотел поддаваться. Творческий ступор. За месяц не одной новой строчки. А он так надеялся, что эта поездка даст тот необходимый толчок, но ушел вглубь себя туда, куда долгое время запрещал себе возвращаться.