Мы одной крови — ты и я!

Что еще обо мне сказать? Родился в Москве. Отец — врач, умер три года назад. Мать — тоже врач. Только отец был терапевтом, а она — ларинголог. Отец умер от инфаркта, внезапно: поехал по вызову к больному, поднимался на пятый этаж в доме без лифта. На лестнице ему стало плохо, но он все же дотащился до пятого этажа и позвонил. Пока открыли, он уже лежал без сознания, а телефона в доме не было… Ну, в общем, понятно. Мама после его смерти долго болела, поэтому вышла на пенсию сразу, как возраст подошел. Ей сейчас пятьдесят семь лет. Я у нее младший, у меня есть брат и сестра. Сергею тридцать три года, он тоже врач и тоже терапевт, как отец. Ольге двадцать девять лет, она журналист. У нее год назад родился второй сын, и она, конечно, перетащила маму к себе нянька понадобилась.

А я остался один в двухкомнатной квартире с видом на Зоопарк и на четыре высотных здания сразу. Я да кот — и больше никого, как говорится в одном стихотворении.

Жил я этот год в общем-то неплохо. Наладил прочный контакт с семьей Соколовых — это мои соседи из квартиры напротив. Я обучал Валерку и Свету английскому языку, а Ксения Павловна держала в чистоте мою квартиру, обихаживала Барса и покупала мне что-нибудь соответствующее на завтрак и ужин; обедал я на работе.

Этой весной я чуть не женился. Барс меня от этого дела спас. Нет, правда. Была у меня такая девушка, Леля, училась на пятом курсе биофака. Ну, общие интересы, то да се, а главное — она красотка, стильная такая девочка. Идешь с ней — все оборачиваются. На Софи Лорен немножко похожа.

Я об этом так рассказываю, с иронией вроде, можно подумать, что ничего серьезного и не было с моей стороны. Но нет, я вправду хотел на ней жениться. Не только из-за красоты. Конечно. Казалось, что она и добрая, и милая, и все на свете понимает… Ну, словом, все как положено в таких случаях. И если б не Барс, влип бы я по уши и выпутывайся как хочешь.

А дело было так. Согласилась Леля ко мне прийти. Я лишь потом сообразил, что уж очень она торжественно этот приход обставила. Долго вроде не решалась, потом глаза так картинно опустила и почти шепотом говорит:

— Хорошо, я согласна.

Наверное, думала, что произойдет решающее объяснение, шепот, робкое дыханье, трели соловья и тому подобное. Решающее объяснение действительно произошло, но только совсем в обратную сторону.

Встретил я ее у метро, привел домой, стою на площадке, сам волнуюсь никак ключ не найду. Барс, конечно, слышит, что это я, — он сразу меня узнаёт, только я из лифта выйду, — и начал мяукать за дверью. Тут Леля и спрашивает мол, разве у меня не отдельная квартира. Я говорю:

— Отдельная, а что?

— А почему же там кот?

Я как-то не обратил внимания, что у нее тон не то испуганный, не то… Ну, в общем, говорю:

— Да это мой кот, замечательный котище, сейчас увидишь!

Вошли мы. Барс, ясное дело, ко мне кидается. Я его на руки схватил, баки чешу, он мурлычет, я Леле говорю:

— Смотри, какой симпатяга!

А она будто и не слышит, отворачивается, через плечо говорит:

— Помоги мне раздеться.

Я снял с нее пальто, повесил на вешалку. Гляжу — на Леле платье какое-то шикарное, черное, с блестками, и такая она красивая, просто загляденье! Я хотел ее обнять, а она даже дернулась вся и говорит:

— Ты бы руки вымыл, они у тебя грязные.

Я опять ничего не понял — говорю, что ты, мол, я как пришел с работы, сразу душ принял. Она молчит. Сели мы в большой комнате на тахту, а Барс пришел, мурлыкнул и брюхом вверх кинулся перед нами. У него брюхо белоснежное, очень красивое, и он уже знает, что всем нравится, когда вот так доверчиво, совсем не по-звериному, подставляет свое беззащитное брюхо и просит ласки и внимания. Я, конечно, говорю:

— Ах ты, мазунчик, такой-сякой! — и глажу его.

Но тут Леля встала и говорит:

— Нет, эти просто невозможно!

— Что именно? — спрашиваю.

Я, конечно, Барса оставил, встал, забеспокоился. Я не знаю, почему до меня так плохо доходило, что Леля кошек не переносит. Наверное, она мне уж очень нравилась.

Могу себе представить, что кто-нибудь дочитает до этого места и хмыкнет: «Ну да, мол, так я и поверил, что из-за кота можно отказаться от любимой девушки». Выглядит вроде смешно и верить нельзя. Но если рассудить, то дело даже не в коте… Хотя и в коте, конечно. Ну, правда, куда же ему деваться? Она, главное, так и сказала:

— Или кот, или я!

И даже слегка взвизгнула. А ведь такой голос был приятный, я и не подумал бы, что она с визгом разговаривать может. Ну, я ей говорю:

— Леля, да ты что, всерьез? Как это — кот или ты, что тут общего?

Но она мне отвечает на полном серьезе и тоже немножечко с визгом, что если мне кот дороже, так о чем разговор, и что держать в доме котов, собак и «всякую такую дрянь» могут только мещане и старые девы, что надо детей воспитывать… Тут она слегка вроде сконфузилась и запнулась, а я использовал передышку и говорю:

— Между прочим, моя мама не мещанка и тем более не старая дева, и детей у нее трое, но она нас вот именно в таком духе воспитала, что мы своих друзей, двуногих ли, четвероногих ли, дрянью называть не разрешаем.