На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

После скудного ужина провели перекличку и призывников отправили спать. Электричества в комнате не было. Из всех видов светильников там находилась одна «трёхлинейная» лампа на керосине. Она стояла на тумбочке возле дверей и не позволяла бойцам заблудиться спросонья. Мало ли что, может случиться среди тёмной ночи? Вдруг кому-то приспичит выйти до ветру?

На другой день, вертухаи снова проверили всех новобранцев и убедились, что никто не пропал. Они построили всех новобранцев в колонну по четверо и проводили на склад личных вещей. Там их вписали в толстые амбарные книги, вручили новую военную форму и отослали обратно в казарму, подгонять амуницию.

Как и все остальные, Павел принёс ворох одежды и разных незнакомых предметов. Он бросил добычу на узкие жёсткие нары и стал разбираться, что здесь к чему?

Перед ним находились хорошо знакомые вещи: шинель, сапоги, пилотка, галифе, гимнастёрка, бельё, портянки и узкий ремень из брезента с однозубой металлической пряжкой.

К ним прилагались: брезентовый «сидор», противогаз, лопатка сапёрная, фляга стеклянная вместе с чехлом и с пробкой из дерева, котелок алюминиевый и такая же кружка. Имелись ещё и предметы для гигиены: мыло, опасная бритва неважного качества и два полотенца, для рук и для ног.

Затем парень нашёл нечто такое, чего раньше не видел. Не зная, что перед ним, он обратился в мужчине, который устроился рядом на нарах. Его звали Иваном. Из дальнейшей беседы, Павел узнал, что сосед воевал с белофиннами. Он брал линию Маннергейма и получил сквозное ранение в самом конце Зимней кампании. Потом, долго лечился и был «списан вчистую». У него не до конца поднималось плечо, повреждённое пулей.

Он оставался «негодным» до последнего времени и даже подумал о том, что минует очередную войну. И вдруг, на последней комиссии медики внезапно решили, что рука пришла в полную норму, и его взяли в армию, вместе с другими.

Дальше он объяснил, что лежит перед парнем: плащ-палатка и принадлежности к ней, сумки патронные (две поясные и одна запасная), сумка гранатная и сумка для переноски продуктов.

Осматривая все принадлежности красноармейца, Иван не уставал удивляться тому, как плохо стали снабжать пехотинцев.

– Три года назад, амуницию делали значительно лучше, – объяснял он восемнадцатилетним парням. – Вы все, наверно, видали бойца, напечатанного на трёхрублёвке тридцать восьмого года? Вот и нас тогда, точно так одевали.

Вместо мягкого «сидора» – твёрдый кожаный ранец. Ремень и подсумки тоже из кожи, а не из брезента, что дали сейчас. Кружка эмалированная, ручка сердечком. Фляга из алюминия. Правда, весило это чуточку больше, но было намного удобнее и гораздо надёжнее.

В их разговор вмешался старик, сидевший на нарах, стоящих в соседнем ряду. На вид ему было за пятьдесят. Судя по возрасту, он мог поучаствовать ещё и в Гражданской войне.

– Скажи спасибо, что нам не достались однобортная шинель с «разговорами» образца двадцать шестого года, в которые толком нельзя завернуться, – пробурчал он и добавил: – Или те же «будёновки». Зимой в них очень холодно, а летом запаришься. Да и круглые котелки времён генерала Брусилова тоже не больно удобные. Не то что, сейчас.

На слова старика никто ничего не ответил. Павел вспомнил фотографии красноармейцев двадцатых годов с цветными нашивками, что шли по груди, и подумал о том, что не так всё и плохо, как объясняет Иван. Могло быть и хуже. Он вспомнил тяжесть полученной им амуниции, которую нёс до казармы, прижимая к груди, и спросил:

– А сколько всё это весит? – и кивнул на армейские вещи, лежавшие на жёсткой постели.

– Насколько я помню, – ответил сосед средних лет, – три года назад, вся эта выкладка тянула килограмм восемнадцать. Но глядя на то, что мы теперь притащили со склада, я думаю, фунта на три поменьше.

– Так это же пуд или даже чуть больше! – горько воскликнул какой-то худосочный боец. Судя по внешнему виду, он сам весил, где-то с полцентнера, если не меньше. – Да как же с таким тяжким грузом можно ходить? Тем более мчаться в атаку и биться с врагом?

– Ты парень забыл про винтовку и каску, штык и патроны. А их тебе положено взять по уставу целых восемь обойм по пять штук в каждой зарядке. Всего будет сорок. Плюс две ручные гранаты, вода в полной фляжке и сухой армейский паёк на три дня.

Итого, много больше чем пуд, а если выражаться точнее, то, считай, полтора. Зимой, к ним нужно добавить тёплое нижнее бельё, носки и перчатки, ушанку и валенки, штаны и фуфайку на вате. Всё это тянет уже под тридцать кило.

Кто-то печально вздохнул, а старик с усмешкой сказал:

– Ничего, быстро привыкните. – он немного подумал и грустно закончил: – Если останетесь живы.

Весь день, молодые ребята и мужики разного возраста возились с новенькой формой. Под руководством Ивана неопытные новобранцы обрезали «неподрубленные» при пошивке шинели. Причём, всё сделали так, как того требовал строгий устав. То есть, чтобы от земли до нижнего края одежды осталось ровно двадцать пять сантиметров.