Народные повести Индии, рассказы Южной Индии

– Если вы и впрямь женитесь на мне, – спокойно улыбнулась она, – я рожу вам сына, который отстегает вас хлыстом. Я буду не я, если не выполню своей клятвы.

Как только царевич прискакал во дворец, он пошел к своему отцу и сказал:

– Я хочу жениться на дочери торговца сезамом. Если вы запретите мне это сделать, я перестану есть и умру голодной смертью.

Огорченный отец долго его отговаривал.

– Сын, – повторял он, – еще ни один человек царского рода никогда не женился на дочери торговца. Эта женитьба сделает тебя всеобщим посмешищем.

Но на все, его отговоры царевич отвечал одно:

– Ну и пусть! Не позволите жениться – уеду на чужбину. И если вы сейчас же не назначите день свадьбы, я не притронусь ни к еде, ни к питью.

Видя, что царевич тверд в своем решении, царь отправился в дом торговца, поведал ему о намерении своего наследника и попросил назначить день свадьбы.

– Вы пожаловали в нашу бедную хижину со столь радостным известием! – возликовал торговец. – Если дочь такого бедняка, как я, выйдет замуж за царского сына, я буду счастлив в семи возрождениях. – И он тут же назначил день свадьбы.

К этому дню был возведен огромный свадебный навес и разосланы приглашения правителям соседних государств. Весь город, вся страна с величайшей пышностью праздновали это событие. Как только царевич повязал тали[*] на шею невесты, он велел увести ее и запереть в отдельном доме, под надзором многочисленной стражи. В этот дом был запрещен доступ мужчинам.

[* Тали – свадебный знак, который жених надевает на шею невесты.]

Напрасно, обливаясь слезами, дочь торговца молила своего супруга:

– Забудьте о нашей шутливой перебранке. Давайте жить дружно и мирно, как подобает жене и мужу. Не губите мою жизнь.

Царевич ничего не хотел и слышать.

– Я выполнил свою клятву, – с язвительным смехом твердил он. – Посмотрим теперь, как ты выполнишь свою.

Уходя, царевич запер дом, а ключ спрятал в своей сокровищнице.

Тогда дочь торговца решила непременно исполнить свою клятву.

Однажды, когда ее навестил отец, она рассказала ему обо всем и попросила его прокопать подземный ход между ее тюрьмой и их домом. Отец нанял чужеземцев-землекопов, и они, тайком от всех, прорыли подземный ход до той самой комнаты, где сидела несчастная девушка. Обрадованная, что теперь-то наконец сможет выполнить клятву, она горячо возблагодарила бога, а затем сказала своей прислужнице:

– Сиди все время в прихожей. А я запрусь изнутри на засов и буду звать тебя, только когда ты мне понадобишься.

Дочь торговца пробралась подземным ходом в родной дом и сказала отцу:

– Одно мое желание вы исполнили. Исполните же и другое: найдите самых лучших плясунов-канатоходцев.

Отец выполнил и это ее желание: отыскал лучшего во всей стране плясуна-канатоходца с его товарищами.

Когда дочь снова прокралась в родной дом и увидела канатоходца, она была на седьмом небе от радости.

– Учи меня своему ремеслу с таким усердием, как если бы я была твоя дочь – сказала она. – За это я дам тебе столько золота, что тебе, твоей семье и твоим товарищам хватит на всю жизнь.

На заднем дворе дома воздвигли большой шатер, и дочь торговца принялась учиться канатоходческому искусству. В свою тюрьму она возвращалась только для того, чтобы поесть. После трех лет учебы она достигла такого совершенства, что ей нельзя было найти равных.

Тогда она сказала своему учителю:

– Устрой так, чтобы мы выступили перед сыном царя. Ты окажешь мне очень важную услугу.

И она подробно объяснила ему, что он должен сделать.

На другой день в саду около весеннего дворца, недалеко от тюрьмы, где томилась дочь торговца, канатоходцы врыли столбы и под барабанный бой объявили о предстоящем выступлении. Заслышав барабанный бой, узница заперлась изнутри на засов и поспешила в дом отца. Там она нарядилась, как обычно наряжаются плясуньи, надела дорогие украшения, завязала волосы узлом и побежала в сад, где происходило выступление. На руках и ногах у нее тонко звенели браслеты. Из-под прикрывавшего лица края сари ярко сверкали глаза.

Стройная и гибкая, как молодой побег, девушка сразу обратила на себя внимание царевича. А когда, сияя улыбкой, она стала петь и плясать на канате, он воспылал к ней безудержной любовью. Во время исполнения одной из самых замысловатых фигур он неожиданно испугался за нее и закричал:

– Хватит! Хватит! Прекратите представление.

Плясунья соскользнула со столба, и царевич подарил ей жемчужное ожерелье. Вместе с этим украшением она забрала и его сердце.

Полагая, что канатоходец – ее отец, он подозвал его к себе и обратился к нему с такой просьбой:

– Позволь мне провести с твоей дочерью хоть одну ночь. Иначе я навсегда потеряю покой.

Канатоходец сначала заупрямился:

– Она у меня одна-единственная. Вот уже три года, как она достигла полнолетия, а у нее до сих пор не было ни одного мужчины.

Вконец обезумевший царевич предложил ему тысячу золотых монет. Канатоходец сделал вид, будто уступает его настояниям.