Не хочу в рюкзак

И вдруг Лида увидела, что он плачет. Крупные слезы катились по его лицу. Он изо всех сил старался сдержаться, даже запрокинул голову, но слезы катились все быстрее.

Лида торопливо забинтовала ногу и привлекла мальчика к себе:

— Ну, вот и все, футболист мой маленький, все позади... Не плачь.

Он вдруг высвободился и злым и жалким голосом прошептал:

— Расскажете... что плакал — убегу! Капусту нашли, меня не найдете...

— Ю-ю-ра... — огорченно протянула Лида.

— Убегу! — повторил он.

Сколько же самолюбия и гордости накопилось в его душе, чтобы даже в минуту боли помнить обо всем этом!..

«Матери бы такого не сказал. Наплакался бы вволю, сколько хотел, — горько подумала Лида. — А я все-таки для него только воспитательница. Чужой человек. Выходит, так...»

— Ну-ка, наступи, — сказала она Юрке.

Он встал, попробовал ногой, как пробуют, холодна ли вода. Но боль пронзила его, и он сел, скорчив жалобную гримасу.

Тогда Лида снова взяла его на руки — он молча согласился — и понесла в спальню.

XX

С появлением Кирея в шестом «В» авторитет и власть Косовского заметно пали. Кирей привез с собой игру.

Сначала Лида не обратила на нее никакого внимания. Разве плохо, что слабенький, малоподвижный Кирей просит разбудить его минут на пять раньше других? Хочет управиться с утренним туалетом и уборкой, не отстать от других...

Лида будила. А когда она выходила из палаты, он притаивался в постели и ждал того момента, когда откроются глаза соседей. Тогда он оглушительно орал:

— Мой солдат! Мой солдат!

И успевал «засолдатить» трех-четырех мальчиков.

Вокруг него тоже раздавались запоздалые крики «мой солдат!», а Кирей мог спокойно наблюдать за всем происходящим и не волноваться.

Лида, мало вникая в подробности игры, будила девочек и помогала заплетать им косы.

Возвращаясь к мальчишкам, она заставала такую картину: Кирей, одетый, застегнутый, в пионерском галстуке, сидел у подоконника и читал книгу. Постель у него была аккуратно заправлена.

А рядом копошились несколько ребят, торопясь справиться с уборкой комнаты.

— Молодец, Кирей! — хвалила его Лида. — А вы? Что же отстаете?

Мальчишки понуро молчали.

Но через день-два Лида присмотрелась и поняла: всю работу Кирея выполняли его «солдаты».

«Ах, ты, маленький эксплуататор!» — рассердилась Лида.

Но сладить с Киреем не могла. Игра полюбилась. «Мой солдат!» стали кричать по утрам и девочки. Жаждой повелевать, властвовать заразились все в классе.

«Ну, ладно, — решила Лида. — Кирей принес эту игру, он первый должен и отказаться от нее!»

На другой день, как обычно, Лида стояла над его кроватью и против воли любовалась его лицом, хитроватым даже во сне.

В репродукторе защелкало и зашипело. Через мгновение голос школьного радиста на фоне музыкального сигнала побудки возвестил:

— Доброе утро, дорогие ребята!

В одну секунду вокруг Лиды все встало вверх тормашками. Замелькали босые ноги, подушки, кто-то, захлебываясь от спешки, завопил: «Мой солдат!»

Лицо Кирея дрогнуло, и он открыл глаза, из которых полилась на Лиду хитроватая голубизна.

— Мой  солдат, — тихо сказала ему Лида, встретившись с ним взглядом.

Кирей сначала удивился, но потом расплылся в доверчивой улыбке:

- Ага! А вы тоже?..

— Тоже! — улыбнулась ему в ответ Лида. — Вставай, мой солдат. Как старший по званию, я приказываю  тебе выдраить этот  отсек... — она показала рукой на пол.

Кирей вскочил и побежал в умывальник.

— А меня Лидь Фингенна засолдатила! — с гордостью сообщил он всем.

— Уй ты! Врешь! — не поверили ребята.

— Ага! Пол велела мыть. Пропусти! — и Кирей без очереди протиснулся к раковине.

Он едва успел вымыть пол. На зарядку опоздал. Взмок, как мышонок. Но из игры не вышел.

На другой и на третий день повторилось то же самое. Лида неотступно и зорко стояла у его кровати.

Кирею это перестало нравиться. Он поскучнел. Еще бы! Раньше он все утро читал книгу, а другие работали. Теперь же приходилось заправлять постель, чистить умывальник, орудовать шваброй...

И он стал соображать, как бы избавиться от игры, обернувшейся против него.

— А что, ребя, скучно все засолдативать да засолдативать, — как-то сказал он ребятам. — Надоело! То ли дело «слеп»!

Неизвестно как, но Кирей сумел доказать ребятам, что «мой солдат» устарел и что в моде давным-давно этот самый «слеп».

Игра с таким странным названием оказалась похожей чем-то на старинные городки. Только сооруженьица выстраивали из железных пробок от бутылок с газировкой. Битой служила плоская, в ладонь, железка. Недолет — «слеп»! Перелет — «слеп»! Кто попал — забирает пробки себе...

«Мой солдат» стал слышаться все реже и, наконец, пропал вовсе.

Так, в маленьких, быстро забываемых победах и навсегда остающихся в памяти поражениях, шли дни.

Лейтенант Гуляев так и не написал, не приехал навестить ни Лиду, ни Капустина. Лида перестала ждать от него писем.

Зато Витя Капустин все-таки прислал письмо.