Не пролететь мимо Земли

– Примерно так, – согласилась Рита и раздавила окурок в переполненной пепельнице. – Я думаю, он из Питера, на самом-то деле.

– Почему?

Рита встала, прошла через комнату и открыла окно.

– Рикошет поначалу говорил «бордюр» вместо «поребрик», – ответила она оттуда.

– Тебе надо было в милицию работать идти, – сказал Гарик.

– Меня мать хотела устроить, да я не пошла, – проворчала Рита. – Иди сюда, хватит там дымить.

– Да я покурил уже, – сказал Гарик и потушил окурок. Затем посмотрел на Риту, осторожно согнал с колен кошку и поднялся из-за стола. Рита смотрела, как он идет через комнату, и по телу ее разливалась приятная истома.

– А чего так? – спросил Гарик, останавливаясь рядом с девушкой.

– Неохота всю жизнь на цырлах стоять, как она. Да и потом, все эти усиления, дежурства… Я с пяти лет дома одна оставалась. Мы тогда в милицейском общежитии жили, там через стенку, в соседней комнате, наши друзья были, но все равно, знаешь… Не то, чтобы страшно, но так грустно и тоскливо.

– И этой ночью ты тоже не хочешь быть одна, – сказал Гарик, глядя на Риту.

Девушка медленно кивнула. Гарик обнял ее и поцеловал в шею, в то место, где под ключицей билась жилка. Рита закрыла глаза.

– Только у меня… ты знаешь… это, ну… – пробормотала она.

– Тебе это мешает?

– Вообще-то нет, – усмехнулась Рита. – Но я подумала, что, может, ты брезгуешь… А то подумаешь, что я тебя динамлю…

– Я брезгую только в одном случае, – сказал Гарик. – Когда девушка меня не хочет.

– Я хочу тебя, – сказала Рита. – Знаешь, что мы сделаем?

– Что?

– Пойдем в баню. Дядя Миша наверняка топил сегодня, посмотрим, может, еще не остыла. Он ее не закрывает, мало ли, я захочу помыться сходить.

– Мне нравится ваш план, мистер Фикс, – сказал Гарик.

* * *

Орешек осторожно приоткрыл дверь и выглянул в кухню. Там никого не было, кроме кошки. Мурка сидела на половике воле двери и внимательно смотрела, как ветер колышет занавеску на открытом окне. Заметив движение, кошка недовольно покосилась на парня и вернулась к созерцанию.

– Ушли, – сказал Орешек, оглядываясь. – В баню.

Парень посторонился, пропуская Лену.

– Что за мания у всех такая сегодня, – сказал Орешек недовольно, глядя на окно. – Везде окна нараспашку! Ведь не май месяц!

– Уфф, ну и горазд же Гарик зубы заговаривать, – сказала девушка. – Не то, что все вы – сразу под юбку руками лезть. Учись, пока он жив.

Орешек сморщился, как будто раскусил что-то кислое, но ничего не сказал. Лена критически осматривала разнокалиберные пальто и куртки, висевшие на крючках у двери. При мысли о том, чтобы выйти во двор, к заветной будочке, в одном платье, девушке сразу вспоминалась героическая смерть генерала Карбышева. С другой стороны, идти в своей шубе не хотелось. Лена опасалась уронить ее в зловещее отверстие. До весны не выловить будет.

Девушка остановила выбор на черном тулупе овчиной наружу. Он показался Лене самым теплым, и, что немаловажно, самым целым.

– Схожу пока пописаю, – сказала она, снимая тулуп с вешалки. – Накупили пива, блин…

– Дай-ка я за тобой поухаживаю, – сказал барабанщик и отобрал у Лены тулуп.

– О! Королева в восхищении, – хмыкнула Лена, засовывая руки в рукава.

– Ну, я пошла, – сказала она.

– Давай, валяй, – ответил Орешек.

– Кстати, и тебе рекомендую, – заметила Лена. – Когда они вернутся, еще долго не высунуться будет. Ты же знаешь Гарика, он любит и после этого поговорить.

Барабанщик знал.

– Я вон в окно, – ответил Орешек.

– Везет вам, – вздохнула Лена. – А у нас пися встроенная…

Она посмотрела на Орешка просительно.

– Димочка, пойдем со мной, а? Там холодно, волки…

– Какие волки? – проворчал барабанщик. – Центр города.

– Серые, – сделала большие глаза Лена. – Ну пойдем, пожалуйста.

– Ладно, только быстро, – сказал Орешек и напялил первую подвернувшуюся под руку куртку.

Лена посмотрела на него, на себя, и хмыкнула.

– Картина неизвестного художника «Бегство французов из Москвы»! – торжественно сказала она.

– Ты давай, двигай, – сказал Орешек хмуро. – А то будет сейчас нам картина Репина «Не ждали».

Когда они спускались по лестнице во двор, Орешек сказал мечтательно:

– Только бы Ритке понравилось! Да так, чтобы она его себе под бочок положила бы…

Лена усмехнулась.

– Эгоист, – сказала она. – У нее кроватка поуже моего кресла будет, а ты их хочешь вдвоем туда загнать.

– Ничего, они у нас миниатюрные, – сказал Орешек решительно. – Прямо Дюймовочка и Мальчик-с-Пальчик… Поместятся.

Дверь во двор, как и следовало ожидать, оказалась открыта.

* * *

Створки лифта закрылись. Мотор натужно загудел, и лифт пошел вверх. Рома и Вика были в кабинке одни, Катя с Сережей остались на крыльце перед подъездом покурить. Вике вспомнился тупой вопрос, который часто встречался в так называемых «анкетах», которые были очень популярны у них в школе классе в седьмом-восьмом: «Ты хотел/а бы застрять со своим парнем/девушкой в лифте?». В ее «анкете» этот вопрос точно был, не среди первых, а где-то ближе к концу, между вопросом о любимом цвете и пожеланием хозяйке анкеты.