Необычный полёт

Именно блок наследственности не отпускал человека, придавливал и приковывал его к Земле, Марсу и Венере, не позволял перейти к более далеким полетам. Блок наследственности являлся важнейшим параметром расы, но очень многое зависело не только от количества, но и от качества зародышевой плазмы. Экипажи и пассажиры получали максимально возможную защиту от радиации, рассеянной в космосе и выделяемой корабельными двигателями. Но защита не являлась достаточной. Продолжительное воздействие космических лучей вело к обычным последствиям — стерилизации или появлению деформирующих мутаций.

Человек — продукт эволюции родной планеты. Он не мог выйти в открытый космос, не заплатив за это.

Радиация, повреждавшая гены, хромосомы и их мельчайшие составные части, наносила удар и по нервным клеткам. Поражение атома вело к его распаду и переходу в другое элементарное качество. Процесс был сложным. Результаты — нервные клетки стимулировались напрямую, порождая слуховые и зрительные галлюцинации.

Обычно галлюцинации прекращались. Но по мере накопления радиации в теле усиливались и видения. Они подавляли сознание. Внешний мир отступал на второй план.

Галлюцинации приобретали только одну форму: красивая женщина за пределами корабля, нагая и зовущая.

Этот образ порождался угасающей способностью к воспроизводству; человек не мог больше иметь детей.

Определить, почему происходило именно так, не удалось. Психологи провели исследования и узнали только, что такое явление неизбежно случается после длительного воздействия радиации. И еще одно удалось узнать. Вернее, это открытие сделали еще раньше. Именно оно и подтолкнуло начать исследования.

В Солнечной системе самым большим источником радиации, в том числе жесткого излучения, является Солнце. Естественно, образ манящей сирены сильнее всего проявлялся в этом направлении, удалялся и звал за собой. Из погони за иллюзорной соблазнительницей не вернулся никто, а вот связаться с устремившимися за ней кораблями удалось несколько дней назад. Они летели к Солнцу.

Блок наследственности подчинялся только себе.

Человечеству удавалось выжить, возможно, потому, что некто свыше следил за сохранением расы. Марлоу не знал точно, какой фактор действует, но в его влиянии не сомневался.

— Думаю, вы на неверном пути, — сказал он. — Защитите корабль полностью, и длительность полета потеряет значение. Экипажи смогут работать в безопасности.

Демарест хмыкнул.

— Настанет день, когда у нас появятся безынерционные двигатели, и масса не будет играть роли. Но сейчас играет. Наши разработки построены на компромиссе. Мы оба работаем с тем, что имеем, а не с мечтами. Я построю свой корабль; вы подберете для него правильный экипаж.

Марлоу вернулся к своим графикам. Машины изменить можно, но человеческое тело упорно придерживается старого шаблона. Невозможно набирать в экипажи совсем молодых людей, но что, если существуют расовые типы, более устойчивые к радиации? Где? Он таких мест не знал. Возможно, биологи могли бы продуцировать такой тип, размышлял с надеждой Марлоу, понимая, что обманывает сам себя. Человеческие существа не дрозофилы; к тому времени, когда сменится достаточное количество поколений и вид обретет настоящую устойчивость к радиации, которая позволит избыточному населению свободно совершать космические полеты, он давно уже умрет, а проблема будет решена.

И лучшие представители человечества тоже умрут, а их дети так и не появятся из-за стерилизации.

Или Солнечная система будет населена чудовищными мутантами.

В далеком далеке Итан, которого эта проблема нисколько не волновала, покорно пожал плечами.

— Полагаю, надо свыкнуться с мыслью, что мы просто не увидим его, пока не вырастет, если, конечно, еще будем живы.

— У тебя впереди годы и годы и ни одного дела, которым стоило бы заняться! — в сердцах бросила Аманта.

— Черт возьми, — уныло вздохнул Итан. — так бы хотелось его понянчить.

— Когда вырастет и прилетит сюда, уже не понянчишь, — сказала Аманта. — Тут я с тобой согласна. И на что это на меня нашло?

— Может, удастся попасть на следующий тихоход? Их отправляют время от времени для людей с больным сердцем. — Он задумался. — Хотя неизвестно, отпустит ли нас Дом пенсионеров.

— Дом пенсионеров! — презрительно фыркнула Аманта и отшвырнула салфетку. — Они думают, мы не понимаем, что это всего лишь приют для престарелых! Как полагаешь, отпустят?

— Если нас что-то и остановит, то уж наверняка не они. У нас с тобой сердце не в порядке и космического времени почти не осталось. Зря летали на Венеру.

— Но ведь надо было повидаться с Эдит и Эдом и их детишками, а потом возвращаться на Марс, поближе к Джону, Перл и Рэю. Давай не будем сожалеть о своих поступках. — Она вцепилась в подлокотник. — Мы ведь здесь уже давно, так?

Итан кивнул.

— Может, они уже забыли, что у нас осталось всего по месяцу? — с надеждой спросила она.

— Уверена, что по месяцу?

— Сам посчитай. Полеты всегда продолжались дольше, чем мы рассчитывали.

— Тогда бесполезно. Нам разрешат сесть только на тихоход, но и в него вряд ли пустят, потому что полет займет больше месяца.