Невинность, знания и ощущение чуда: почему мы перестали удивляться миру, как это было в детстве?

Так было в случае с мадам Кюри – это самый известный пример. Она была первой женщиной, получившей Нобелевскую премию. Мария Кюри три года работала над одной математической задачей. Она подходила к ней со всех сторон, рассматривала под разными углами, но ничего не происходило – задача казалась неразрешимой. Однажды она работала до поздней ночи, до двух часов, и в итоге отказалась от своей затеи, подумав: «Я впустую потратила три года, я могла совершить многие другие открытия. Эта идиотская задача так же упряма, как и я. Я тоже упряма, но теперь отказываюсь от этой битвы». Она закрыла блокнот, в котором делала заметки, и ушла спать, а наутро… Она была одна в комнате, и дверь была заперта изнутри. В любом случае, даже если бы комната не была заперта, никто другой не смог бы этого сделать. Если мадам Кюри не смогла сделать этого за три года, как кто-то другой смог бы сделать за одну ночь? Она подошла к столу и нашла под пресс-папье клочок бумаги, лежащий прямо на блокноте. На этом листке было написано решение задачи.

Мария Кюри не могла поверить в случившееся.

Ее мужа не было дома, он уехал отдыхать с друзьями. Никто из слуг не мог этого сделать. Более того, комната была заперта изнутри.

Тогда она присмотрелась повнимательнее и узнала свой собственный почерк. Затем постепенно мадам Кюри стала вспоминать, что ей снился сон, в котором она работала над задачей и решила ее. Возможно, во сне она встала и записала ответ, который ей приснился, – чтобы не забыть его утром.

* * *

Подобное случалось почти со всеми великими учеными.

Так что ты прав: у ученого нет права утверждать: «Это мое открытие». В каком-то смысле, это не его открытие; в каком-то смысле, само существование выбрало его в качестве способа передачи. Но он был выбран потому, что усердно трудился и подошел к точке, в которой стало возможно расслабление – полное и тотальное расслабление. Если вы находитесь в этом тотальном расслаблении, существование открывает свои секреты. Понимая это, вы можете увидеть многие подтексты: в этом отношении наука и религия совершенно одинаковы.

У них могут быть разные объекты – наука может смотреть вовне, религия может смотреть внутрь, – но открытие в науке или в религии случается в одном и том же состоянии, при полностью расслабленном уме. Или, используя слово из мистики, – состоянии не-ума, потому что когда ум полностью расслаблен, то ума нет, и окно открывается.

Ум – это блок. И как только ума больше нет, вы начинаете видеть то, что всегда было перед вами и что толстый слой мыслей не давал вам разглядеть. Вы не были способны видеть. Ты спрашиваешь, как можно непрерывно жить в этом чудесном, в этом непознаваемом.

В тот момент, когда вы спрашиваете «как», вы просите рассказать о технике, но никакая техника невозможна. Все техники – это усилия. Поэтому сгодится любая, просто выполняйте ее настолько искренне, чтобы однажды подойти к точке, в которой вы отбросите ее. Потому что это главное – отбросить.

Есть сто двенадцать методов медитации. Но главное – это не медитация, главное, что после всех этих ста двенадцати методов происходит одно и то же. Вы выполняли их до изнеможения. Вы поставили на карту все, и теперь – осознав, что у вас больше нет сил, больше нет никакого желания, – вы расслабляетесь. Все усилия отброшены, все техники забыты.

В этой невинности чудесное принадлежит вам.

Вы его часть, вы всегда были его частью. Непознаваемое – это не что-то отдельное от вас, это ваше сердцебиение. Ваше сердцебиение синхронно с сердцебиением вселенной.