Невинность, знания и ощущение чуда: почему мы перестали удивляться миру, как это было в детстве?

Вы не заметили, что за последние почти тридцать лет не было написано ни одной большой научной книги? Только периодические издания, ежемесячные публикации. Люди не создают больших трудов по той простой причине, что к тому времени, когда работа над ними будет завершена, она уже устареет – так стремительно это бурное развитие. Все старые теории оказываются неверны, на их место приходят новые. И они прекрасно знают, что и им тоже предстоит пасть.

Если вы пытаетесь написать полную историю чего-то научного, вы попусту теряете время. Поэтому ученые публикуют только газетные статьи, не книги. Они читают газеты, потому что газету можно прочитать в университете или на конференции. По крайней мере, это нечто реальное, верное для настоящего момента, но никто не знает, что будет завтра. Раньше люди думали, что гипотезы Альберта Эйнштейна никогда не опровергнут. Их опровергли, он больше не тот гигант, которым был раньше. Сантиметр за сантиметром вся его теория относительности была раскритикована, и на свет появились более верные предположения.

Но теперь одно можно сказать точно: трехсотлетний опыт науки доказывает, что ни одна теория не станет подлинным знанием, это лишь временная гипотеза. Кто-то более разумный, с более проницательной логикой, с более совершенным оборудованием разрушит ее.

Чарльза Дарвина больше не принимают. Сама идея, что человек произошел от обезьян, очень привлекательна: если посмотреть на человека, то она не нуждается в доказательстве! Но на протяжении миллионов лет обезьяны остаются обезьянами, а человек остается человеком. Мы не видим случаев того, чтобы люди вновь становились обезьянами – лазали по деревьям, отращивали хвосты, прыгали. Также мы не видим ни одной обезьяны, которая спустилась бы с дерева, встала на две ноги и заявила: «Теперь я человек».

Не было ни одной научной теории, которая оставалась бы верной. Все меняется, и меняется так быстро, что, возможно, в будущем нельзя станет читать даже газеты.

* * *

Один великий ученый – вероятно, величайший математик, Гедель, – писал книгу. Работа всей его жизни (он потратил на нее сорок лет) заключалась в том, чтобы подарить миру всеобъемлющий труд по математике, чтобы не было необходимости как-то ее улучшать. Он был великим гением. Но, когда он приблизился к завершению своей книги, Бертран Рассел обесценил всю его работу, на которую ушло сорок лет, при помощи маленькой загадки.

Бертран Рассел тоже был математиком и тоже написал выдающуюся книгу Принципы математики, которую, как мне кажется, не читал никто, кроме нескольких сумасшедших людей вроде меня! Он узнал об одной проблеме: правительство Британии приказало библиотекам создать каталог всех книг, которые были у них в наличии. Один экземпляр каталога оставался в местной библиотеке, а второй нужно было отправить в центральную правительственную библиотеку, чтобы там могли знать количество книг во всей стране.

Библиотекари справились с заданием, но несколько умных людей начали сильно беспокоиться: что делать с тем каталогом, который остается в библиотеке? Ведь он сам становился книгой. Нужно ли включать его в перечень? Если нет, тогда будет нарушен приказ, который гласит: «Все книги в библиотеке должны быть включены в каталог». То есть, согласно приказу, каталог тоже должен войти. Но это кажется очень глупым, чтобы каталог включал сам себя.