Невосполнимый ресурс

Я уволился с работы. Быстро, одним днем. Шеф повздыхал, конечно, для вида, но уж как-то больно неискренне. Читалось невооруженным глазом облегчение за теми вздохами, что не придется морочиться с административным отпуском, сокращением, выплачивать отступные: дела в конторе шли все хуже. И, надо сказать, не только в нашей. Уже бывшие коллеги взяли с меня дружное обещание не пропадать. О котором забыли, как только за мной закрылась дверь. В мои планы тоже входило прямо противоположное.

Я никого не звал с собой — никто бы не поехал. По крайней мере из тех людей, кого хотел бы видеть рядом. Чтобы избежать ненужных разговоров, родным сообщил, что отправляюсь в длительную экспедицию, чтобы меня не искали и не тревожились, что свяжусь, как только представится возможность.

Цветы в горшках раздал соседям, пристроил аквариум с рыбками. За часть вознаграждения попросил приятеля заняться сдачей квартиры.

Этот мир отпускал меня презрительно легко. Я отвечал ему взаимностью.

Я начал потихоньку стаскивать вещи в машину. И тут вышла небольшая накладка. Чтобы запихнуть все, мне требовалась, как минимум, вторая такая же. Я снял заднее сидение, установил на крышу багажник, но этого оказалось недостаточно. Товарищ на сервисе посоветовал не мучиться и взять прицеп. У них как раз стоял чей-то бэушный по трейд-ин. Фаркоп у меня, благо, был. Документы оформили быстро…

Все.

Утром предстояло отправляться в путь.

Я знал, что меня ждет бессонная ночь. Что я буду шататься из угла в угол, прощаясь с прошлой жизнью под скрежет кошачьих когтей на душе. В жилище, где меня уже почти не осталось. Поэтому решил схитрить и выехал сразу же, как закончил сборы. Выспаться все равно не удастся.

Пустая трасса уводила все дальше. Попадались редкие встречки, но, все чаще, брошенные на обочинах машины и полицейские пикеты. Заправки не работали. Стемнело, пошел дождь. На меня навалилось какое-то гнетущее опустошение. Я летел сквозь мириады капель, словно к другой планете через мириады звезд. Как ни крути, я уезжал из дому. В неизвестность, в холод. Плохого ли, хорошего ли, но из дому. Я не был уверен, что хочу туда, вперед, но и вернуться не мог. В прицепе ехало десять двадцатилитровых канистр, мой запас дизтоплива. И в голове колоколом билась навязчивая мысль: когда? Когда я уже пройду точку невозврата и противоречие, разрывающее напополам, оставит меня.

Я ехал всю ночь. За какой-то деревней остановился для того, чтобы залить в бак очередную порцию солярки. Вот она, шестая банка. Я пересчитал пустые. Да, все точно, пять штук. Еще можно вернуться, если что…

Мерно рокотал двигатель, по капоту сбегали струйки воды. В предрассветном мареве за придорожной канавой просматривались очертания крестов и оградок местного кладбища. Мертвый лес железных прутьев, надгробий и искусственных цветов. Я не хочу туда. Я не хочу туда, даже умерев.

Нога вжала до упора педаль акселератора.

И меня там не будет.

Я сделал полный вдох. Еще один. И посмотрел в зеркало заднего вида. Позади оставалась глубокая прошлогодняя колея грунтовой дороги, что шла откуда-то с поля и примыкала к основной.

Я вытянул в сторону ладонь. И Балабан с готовностью положил на нее свою лапу.

Навигатор вел на северо-северо-восток. Тревога отступила, осталась позади, облетев отмершей шелухой. На смену ей пришла отрешенная уверенность. Я вынужденно перекемарил пару часов, уперевшись лбом в рулевое колесо — рубило. И продолжил путь, рассчитывая достичь точки назначения до темноты. Большая часть маршрута была пройдена. Но это, правда, если судить по километражу. С каждым новым поворотом дорога становилась все хуже, а под конец и вовсе превратилась в сущий ад. Все шесть колес подпрыгивали на камнях, разбрызгивая жидкую грязь вперемешку с приземным ледком. Обогнал какого-то мужика забулдыжного вида, местного, судя по всему, шагающего по неизвестным своим надобностям. Он так и маячил позади, двигаясь со мной одной скоростью, я долгое время не мог оторваться.

Когда стемнело окончательно и машина несколько раз едва не съехала в рыхлый кювет, я решил остановиться на ночевку. Усталость отдавала в виски тяжелым толчками, перед глазами плыли цветные пятна, от длительного сидения в одной позе ломило спину и колени. В лесу еще вовсю белел снег, было сыро и грязно, палатку разбирать не хотелось. Но я поймал себя на мысли, что готов растянуться сейчас прямо на дороге. Балабан сделал круг почета, и запросился обратно на любимое одеялко на пассажирском сидении. Ему проще. Я выбрал проталину посуше, кое-как вкрутил колья в еще не оттаявшую почву, без затей растянув основание непосредственно на влажном мху. Поежился от холода. Наверное, так кошка смотрит на запаянную банку консервов, как я на салон, под потолок забитый снаряжением. Там в глубине где-то спальники и свитера, но извлечь их возможности нет никакой. Я кое-как выдрал из-под залежей пенку и какой-то гермомешок, в котором оказалась зимняя одежда. Зарылся во что мог и уснул раньше, чем тело приняло горизонтальное положение.