Невозвращенец

Уловив мое движение, Аль Кор расслабился, принял из моих рук свое оружие и передал мне мой карабин, при этом что-то быстро-быстро говоря. Слышались и вопросительные интонации, и даже просительные, а потом начало прорезываться и раздражение, в конце опять прозвучало это «пацак». Я же в это время смотрел совсем в другую сторону, я смотрел на Кири. Было что-то во взгляде этой молодой и красивой девушки завораживающее, какая-то дикая смесь восторга, обожания и … обещания, хотя больше всего этот взгляд вызывал ассоциации с отношением паучихи к своему самцу. Честно говоря, от такого взгляда становится как-то жутко, но в тоже самое время он вызывает непреодолимую тягу к его обладателю. Тот, кто встречался когда-либо с подобными женщинами меня поймет, а кто не встречался… дай вам Бог и не встретиться, устоять перед ними невозможно, а сопротивляться нереально, вот только после них, жизнь почему-то оказывается разбитой, а все последующие эмоции пресными и неинтересными. К счастью у меня уже есть опыт общения с подобными … особями и ничего кроме спортивного интереса они у меня уже давно не вызывают. Ну да ладно, потом с этим делом разберемся, сейчас я пытаюсь понять, что меня настораживает в этой семейке аборигенов. Какие-то они неправильные. Пытаются всем своим видом и поведением изобразить, что ничего необычного не произошло, как будто это не они всего полчаса назад готовились умереть от зубов и клыков животных, сейчас каждый из них занялся своим делом, дети бегают среди трупов, хотя прекрасно видно, что это им совсем не нравится, Мила ушла куда-то за палатки и занялась приготовлением обеда, Аль расположился на одном из ящиков и принялся чистить оружие, только Кири продолжает исподволь меня разглядывать, как бы изучая, а скорее всего оценивая. Как-то так само собой получилось, что я оказался единственным, кому нечем заняться, мне всеми силами показывали, что я здесь лишний, что, хотя я и помог, но мне здесь не рады. Ну, в принципе, не очень-то и хотелось, поэтому я стал собираться в обратную дорогу, хотя что там собираться-то, подобрал гильзы, те что нашел и уже совсем было собрался помахать туземцам ручкой, как поднялся переполох. Я вот только не могу никак понять, искренне или нет, но меня начали останавливать, показывали на солнце, на лес, на одну из палаток. Как я понял мне пытались объяснить, что время уже позднее, скоро светило скроется и в лесу станет очень темно и некомфортно, а здесь мне предлагают остаться и даже выделили отдельную палатку. Странно все это, то чуть ли перестают замечать и обращают внимания не больше чем на тела хищников, разбросанные по всему лагерю, то, как будто по команде, начинают обихаживать как Папу Римского. Блин, еще и этот «языковой барьер», все что-то тараторят, а что хотят толком и не поймешь. Пришлось с помощью палочки рисовать им в пыли картинки, прям целый комикс получился, мол я сейчас уйду, а завтра вернусь. Вроде поняли, но смотрели очень недоверчиво, а Кири, так еще и обиженно, ну как же так мол, я уже настроилась, размечталась, а ты собрался и уходишь. Нет, конечно можно было бы и остаться, но мне почему-то совсем не хочется ночевать в этом лагере, да еще и в окружении начавших разлагаться трупов, которые под действием жары уже ощутимо пованивают. Может конечно у местных так и принято, но я предпочитаю свежий воздух, пусть даже и в одиночестве. Завтра вернусь, может быть у туземцев заниматься похоронами до захода солнца нельзя, мало ли какие у кого тараканы в голове. А я до того, как стемнеет всяко и по любому, до своей стоянки дойду. Но почему-то мне кажется, что, когда я уйду, вся эта компания вздохнет с облегчением, поэтому задерживаться я не стал.

Всю обратную дорогу я старательно прокручивал у себя в голове все что связано с моими новыми знакомыми, пытался разобраться в своих чувствах и эмоциях, понять, что именно меня в них напрягает. Я вспоминал минуту за минутой все время нашего общения, вспоминал каждый жест, каждое выражения лица, но все было не то, хотя моя интуиция прямо вопила, что я что-то упускаю из виду, что я о чем-то забыл. Уже на самом подходе к моей стоянке, до меня наконец дошло, что именно не давало мне покоя, что меня насторожило.