Николай I, его сын Александр II, его внук Александр III

Николай очень страдал из-за смерти своей любимицы и считал, что с этого дня жизнь его резко переменилась к худшему и несчастья стали преследовать его одно за другим...

Теперь же логика повествования заставляет нас вернуться в начало 30-х годов.

...27 июля 1831 года Александра Федоровна родила третьего сына, Николая. Это произошло сразу после возвращения императора из-под Новгорода, где он усмирил бунт в военных поселениях. А 13 октября 1832 года у августейших супругов родился последний, седьмой, ребенок, тоже мальчик, четвертый сын – Михаил, которому предстояла самая долгая жизнь из всех сестер и братьев – он дожил до 77 лет и умер 5 декабря 1909 года. То, что после Михаила императрица не родила более ни одного ребенка, объяснялось тем, что врачи запретили ей дальнейшие роды и даже брачные отношения, и Николай, среди особо близких и доверенных людей, шутя, называл себя «соломенным вдовцом», получив от супруги официальное разрешение заводить связи на стороне.

Однако прежде все же скажем о сыновьях императора. Второй сын Николая и Александры Федоровны, Константин, родился 9 октября 1827 года, и между ним и старшим братом, цесаревичем Александром, были еще три их сестры – Мария, Ольга и Александра, о которых речь пойдет главным образом в связи с их замужествами. Разница в возрасте между братьями была в девять с половиной лет, и потому Константина воспитывали особняком, готовя с самого рождения к службе на море.

Уже в четырехлетнем возрасте Константин получил чин генерал-адмирала – высший чин во флоте, соответствующий званию фельдмаршала. Что значил четырехлетний младенец по сравнению с Францем Лефортом, Федором Головиным, графом Андреем Остерманом, графом Федором Апраксиным, князем Михаилом Голицыным – первыми пятью генерал-адмиралами российского флота? Правда, великий князь Павел Петрович тоже был генерал-адмиралом и тем создал прецедент получения этого чина членами императорского дома, а потом эта традиция сохранилась до 1905 года, но справедливость требует сказать и о том, что генерал-адмирал получил чин мичмана в семь лет и лишь в шестнадцать стал лейтенантом. К этому времени он прошел уже хорошую теоретическую и практическую военно-морскую подготовку под руководством ученого, исследователя Арктики, капитана первого ранга, флигель-адъютанта Федора Петровича Литке. К 1829 году Ф. П. Литке успел совершить и трехлетнее кругосветное плавание, что принесло ему европейскую известность в ученом мире. С ноября 1832 года он стал воспитателем, а через 15 лет – попечителем Константина Николаевича. К этому времени его двадцатилетний воспитанник принял участие в нескольких морских плаваниях, в течение двух последних лет командуя фрегатом «Паллада».

27 июля 1831 года родился третий сын Николая, великий князь Николай II Николаевич, а менее чем через полтора года после него, 13 октября 1832 года, последний, Михаил. Из-за маленькой разницы в возрасте Николай и Михаил росли и учились вместе, как это было с их августейшими дядьями Александром Павловичем и Константином Павловичем и как это было с их отцом и его младшим братом Михаилом Павловичем.

Великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич вместе начали «службу» в 1-м Кадетском корпусе, когда первому шел восьмой год, а второму – седьмой. Для августейших братьев был создан «потешный взвод» преображенцев, в котором инструктором по ружейной экзерциции, фрунту, шагистике и барабанному бою, а также и фельдфебелем был сам император. И если все царские сыновья с самого начала были нацелены не только на овладение премудростями военной службы, то эти двое «последышей», хотя бы сначала, занимались исключительно ею.

* * *

Теперь вновь вернемся к особе императора – человека необычайно волевого, ответственного за дело, выпавшее на его долю, и чрезвычайно трудоспособного. Николай I был достаточно умен и, хорошо понимая, что происходит вокруг него, все более и более убеждался в том, что, несмотря на все его усилия и почти круглосуточную работу, он уподобляется мифологическому Сизифу, осужденному богами на вечный бесплодный труд.

Это понимал не только Николай. С каждым годом становилось все очевиднее, что Россия безнадежно отстает от развитых стран Европы, но упорно идет своим собственным, отличным от других стран путем. «Что за странный этот правитель, – писала о Николае графиня М. Д. Нессельроде, – он вспахивает свое обширное государство и никакими плодоносными семенами его не засевает». А если чем и засевал Николай Россию, то семена эти не всходили, умирая в смертоносной, бесплодной земле.