Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв.

И в сицевыхъ убо пребывая подвигох же и исправлених. Не мощьно бѣ граду укрытися, на горѣ добродѣтели стоящу, но и князю тогдашьному въ слух прииде добродѣтельное мужа жытие, и вельможамъ тако же, и просто рещы, всеи странѣ и земли онои. Тогда бо бяше въ своеи чьсти и времени земля Велынская, всякымъ обильствомъ преимущи и славою, аще и нынѣ по многых ратех не такова, обаче въ благочестии. Всѣми убо чтомъ и славимъ бѣ дивныи съи человѣкъ, княземъ убо и славными вельмужы, и вси слово и учение его приимааху.

Тогда убо прилучися и святителю оному Максиму, иже въ она лѣта престолъ всея Рускыя земля украшаше, проходити землю ону, поучаа люди Божиа по преданному уставу. Приде же и Божии человѣкъ Петръ съ своею[65] братиею благословениа от святителя приати, и образъ Пречистыя Владычица нашея Богородица, иже бѣ самъ написалъ, принесе ему. Святитель же Божии оного убо съ братиею благослови, образъ же Пречыстыа с великою радостию приемъ и, златом и камениемъ украсивъ, у собе дръжаше. Въ дни и в нощы моляшеся еи непрестанно о съхранении и съблюдении Рускоя земли, даже до своего жывота. И жытиа убо сего конець премени архиепископъ Максим, и тѣло его въ гробѣ положено бысть въ славнои церкви Пречистыя Владычица наша Богородица, приснодѣвица Мариа, въ преименитом градѣ Володимери.

Геронтии же нѣкто, игуменъ сы, дерзну дерзостию восхытити, хотя санъ святительства[66], не вѣды, яко всякъ даръ свершенъ свыше есть, сходяи от Бога, отца свѣтом, ни бо слыша Писание, глаголющее: «Ни хотящему, ни текущему, но милующему Богу». Но тако самовластиа недугом объят бывъ, своеумием на таковую высоту дръзну. Нѣкако и время благополучно себѣ творяше, никому же възбраняющу ему от таковаго бессловесиа. Подъемлет убо подвигы, приемлет же и святительскую одежду и утварь, еще же и ту самую икону, ю же бѣ своею рукою[67] отець нашь Петръ написалъ и Максиму принеслъ, поемъ же и жезлъ пастырьскыи и церковныа сановникы, поиде къ Константинуграду, яко готово имѣя чаемое.

Се же услышано бысть по всеи земли Рускои, даже и до Велыни, еже и мнози негодоваху. Князь же Велыньскыа земли съвѣщеваше свѣт не благь, въсхотѣ Галичьскоя епископии в митрополью претворити, извѣтом творяся, Героньтиева высокоумиа не хотя. И нападаеть на Петра словесы, подъгнѣщая его къ Царюграду. И се убо творяше на многы дни, овогда самъ князь собою глаголя Петрови, овогда же боляръ и свѣтьникъ своих посылая к нему. И святыи прекланяеться, исходить къ словесемъ их, и самъ убо къ путеви управляшеся. Князь же втаи Петра написует писаниа съ молениемъ къ святому патриарху и къ всему священному сбору, прося молениа своего не погрѣшыти, но того самого Петра на святительскомъ престолѣ видѣти прошаше. И посла убо с писаньми посылает съ Петром.

Геронтиеви же на море пришедшу, на карабль въсходит и къ Царюграду устремляется. Преподобному же отцу нашему Петру море достигшу, таже и на ином мѣстѣ въ корабль вшедшу и тому же Царюграду поплувшю. Но Горонтьеви злополучьно нѣкаково плавание случися, буря бо велика в мори въздвижеся, и съпротивънии вѣтри от носа кораблеви опрѣшася и нужу велику кораблеви творяху, и влъны великы двизахуся. Петрову же кораблеви тих нѣкыи и хладенъ, яко же зефиръ, и пособенъ вѣтръ бысть и яко же во снѣ море прешедшу, къ стѣнам Констанътинаграда прелетѣвше.

Геронтиеви же въ печали сущу, в нощы явися ему икона Пречистыа Богородица, ю же бѣ, яко же преди сказахом, своима рукама[68] Петръ преподобныи написалъ, глаголющи ему сице: «Всуе тружаешися и толику путеви вдалъся еси, не взыдеть на тя святительскыи великыи санъ, его же въсхытити въсхотѣлъ еси, но иже Мене написавыи Петръ игуменъ Ратьскыи, служытель Сына и Бога моего и Мои, тъи възведенъ будет на высокыи престолъ славныя митрополиа Рускыа, и престолъ украсить, и люди добрѣ упасеть, о них же Христос, Сынъ Мои и Господь, кровь Свою, от Мене заимованную, пролиа. И сице богоугодъно пожывъ, въ старости маститѣ къ желаемому Владыцѣ и Первому святителю преидеть радостно». Таковое бо видѣние Горонтии видѣвъ и словеса услышавъ от честнаго и славныя Пречистыа образа, абие възбудися, начат сказовати всѣмъ сущымъ с нимъ, сице глаголя: «Въсуе тружаемся, братие, желаемаго не получымъ». Онѣм же вину въпрашающым увидѣти, всѣм видѣниа и слышаная сказуеть. И тако по мнозѣ истоплени и буряхъ, едва възмогоша Царяграда доити.