Одержимость (ЛП)

— Я была маленькой частью. Их исследование дошло до первых клинических испытаний с небольшим размером выборки. Все дело в том, как далеко мы продвинулись. Было бы полезно ознакомиться с данными этого первого исследования, но оно так и не было опубликовано.

Он покачал головой.

— Ты сказала, что оно приостановлено?

— Это было странно. Моя работа заключалась в вычислении цифр и проверке выводов в течение бесконечных часов, потраченных на документирование ссылок на источники, ничего гламурного. В любом случае, объект просто закрыли. Без предупреждения.

— Это было в Индиане, в университете?

— Нет. Я не знаю, где мы были. Нам никогда не говорили, только то, что оно засекречено.

— И университет санкционировал это?

Я пожала плечами.

— Да.

— Ты применила то, что узнала там, к своим собственным исследованиям?

— Не сознательно, но думаю, что возможно. Может, работа над тем другим проектом даже на короткое время укрепила мое любопытство, что такой состав может существовать.

Кадер поднялся и потянулся к моей пустой тарелке.

— Твой ноутбук в столовой. Ты можешь принести его в офис.

— Думаю, я останусь там. Вид прекрасный, и я лучше всего работаю в тишине.

— Если тебе понадобится интернет, дай мне знать.

Прежде чем покинуть кухню, я подошла к Кадеру. С застенчивой улыбкой потянулась к его рукам и закатала сначала один рукав, потом другой. Хотя он ничего не говорил, его тело напряглось под моим прикосновением.

— Лорел.

— Ты идешь в офис. Меня там даже не будет. Это твой дом, тебе должно быть удобно.

— А что, если я скажу тебе, что так… — Он поднял руки. — …мне неудобно.

— Если бы ты мне это сказал, я бы спросила, почему?

— Тогда, черт возьми, я тебе не скажу, — он потянулся к рукаву.

Моя рука накрыла его.

— Я тебя не анализирую.

— Чушь собачья.

На моих губах появилась улыбка.

— Я говорю тебе, что то, что ты позволяешь мне видеть больше того, кто ты есть, заставляет меня чувствовать себя комфортнее.

С этими словами я оставила его на кухне и направилась в столовую. За кухонным столом было восемь мест. Здесь стояли стулья на двенадцать персон.

Устроившись на одном конце стола, я открыла ноутбук, который предоставил мне Кадер, и включила его. Я загрузила данные со вчера. Сегодня я хотела начать изучать его, делать заметки и цитировать любые находки, которые я могла вспомнить.

Четыре с лишним часа спустя я смотрела на страницы рукописных заметок. Расс любил называть мой почерк «как курица лапой». Он часто говорил, что, если я запишу все наши находки, они останутся засекреченными, даже если их найдут.

Горько-сладкое воспоминание было еще более запятнанным, чем после его смерти.

Глупо было расстраиваться из-за того, что он связан с кем-то другим. Мы не были парой. Это не остановило боль в моей груди, которая возникла от открытия, что его любовницей была Стефани. Может, я пошутила?

В памяти всплыло недавнее воспоминание о том, как она ходила со мной по магазинам за одеждой для собрания. Стефани была моей ассистенткой, но в течение нескольких лет я также считала ее своей подругой. В голову пришла еще одна мысль: ее периодические самоуничижительные комментарии. Еще совсем недавно, на собрании, она упомянула, что оставляет нейротрансмиттеры мне, пока сама занимается модой и виноделием. Ревновала ли она к тому, чего мы достигли, и к тому, что Расс и я были теми лицами, которых доктор Олсен хотел поставить перед исследованиями и разработками?

— Лорел?

Голос Кадера вернул меня к реальности.

— Да. Ты что-нибудь нашел?

Глава 30

Мейсон

Более семи лет назад на улицах Чикаго…

Патрик и Рид наблюдали за сборищем МакФадденов в Ист-Гарфилд-парке, получая доступ к информации, которую они могли получить от человека, которого мы посадили внутри. Отталкивание от организации МакФаддена было тем, чего мы ожидали. Рубио МакФадден видел в смерти Аллистера Спарроу возможность взять под контроль весь Чикаго. По правде говоря, если бы МакФаддена нашли с проломленным черепом в результате случайного падения с пятидесятифутовой балки на строительной площадке, Спарроу — Аллистер или Стерлинг — увидели бы ту же возможность.

Вот почему мы планировали гибель Аллистера в течение многих лет, почему мы создали наш штаб, наш командный центр, и почему мы проверяли новую кровь, в то время как они ничего не знали, и проверяли старую кровь. Все было проверено и перепроверено. Единственной неизвестной переменной была информация в домашнем офисе Аллистера. Теперь у нас были имена.

Эти имена не ограничивались клиентами, контрабандистами и торговцами, вовлеченными в торговлю детьми. У нас также были имена тех, кому щедро платили за то, чтобы подставить другую щеку: правоохранительные органы, правительственные чиновники и судьи всех уровней. По сути, мы могли бы поставить на колени каждого из этих подонков, тех, кто хочет нажиться на страданиях других. Тем не менее, делая это, мы также привлекли бы внимание к организации Спарроу.

Это был марафон, а не спринт.

Эксплуатация детей прекратится.

Спарроу выживет.

Мы вчетвером работали долго и упорно.