Одиночный выстрел

Старичок-вахтер, который помнил Людмилу, пропустил ее в здание научной библиотеки, не спросив удостоверения. Софью Чопак она нашла в книгохранилище. Там кипела работа. После объявление в городе осадного положения, многие учреждения культуры стали готовить к эвакуации по морю на Кавказ. Фонд научной библиотеки тоже включили в их число. Десятки деревянных ящиков теперь стояли в проходах между шкафами и полками. Сотрудники библиотеки укладывали в них наиболее ценные раритеты, заново нумеровали их, составляли описи, прилагавшиеся к каждому ящику.

Соня, увидев Павличенко, бросилась ей на шею и воскликнула:

– Люда, ты жива! Как я рада!

– Жива, – Людмила улыбнулась и тоже обняла подругу. – Сегодня утром выписалась из госпиталя.

– А что с тобой было? – Чопак отстранилась и окинула ее пристальным взглядом, видимо, ища следы ранений.

– Пустяки. Контузия от немецкого снаряда.

– Значит, ты воевала?

– Конечно. Я ведь говорила тебе: моя военно-учетная специальность – снайпер.

– Да, помню… Тогда ты еще поспорила с папой. Но я не очень-то верила тебе, – небрежно произнесла Соня.

– Почему?

– Я бы так не смогла. Быть в армии, всегда среди мужчин, которые есть существа весьма грубые. Да еще оружие в руках. Слишком тяжело, слишком страшно, слишком непривычно.

– Положим, привыкнуть можно ко всему, – Людмила пожала плечами. – Но труднее всего – к смерти.

– И ты их убивала? – спросила Соня.

– Кого?

– Ну, немцев.

– Нет, больше румын…

Соне, девушке мечтательной и немного избалованной, самой младшей из детей в многочисленном семействе Чопак, даже их фамильная профессия – врач – оказалась не по плечу. Она чувствовала себя хорошо лишь среди книг. За толстыми стенами научной библиотеки, в тишине ее залов и хранилищ, в вымышленном мире литературных образов и героев давно минувших дней, о коих повествовали столетние манускрипты. Нынче война подобралась совсем близко к сей заповедной территории. Башня из слоновой кости зашаталась. Софью мучил вопрос: что ей делать? То ли отправляться в эвакуацию, сберегая книги. То ли оставаться в Одессе и поступить нянечкой в отцовский госпиталь. То ли записать в народное ополчение и воевать смело, как снайпер Людмила Павличенко.

– Люда, надеюсь, ты проведешь этот вечер у нас, – предложила красноармейцу 54-го полка милая одесская барышня. – Мне бы хотелось еще поговорить с тобой. Боря тоже будет рад.

– Разве он не на фронте? – удивилась Людмила.

– Он хотел, но папа ему не разрешил. Приказал остаться в госпитале при мединституте. Сейчас Борька ассистирует ему на операциях. Молодому хирургу это полезно.

– Но захочет ли видеть меня уважаемый Яков Савельевич?

– Захочет. Недавно он вспоминал про тебя.

– Вот как?

– Да, – Соня улыбнулась. – Отчасти он признал твою правоту.

– Что на него повлияло? – поинтересовалась Люда.

– Огромное количество раненых и последний бомбовый удар по центру города…

Профессор Чопак работал много. По сути дела, он просто переселился в госпиталь, где в его помощи нуждалось множество людей. Он делал операции сам, консультировал коллег. Были у него и свои пациенты – офицеры, доставленные с передовой в тяжелом состоянии. Рано утром за ним приезжала генеральская легковая автомашина «эмка», вечером она же доставляла профессора обратно на Греческую улицу. Иногда он оставался в госпитале на ночь. Там, бывало, сутками дежурили его сын Борис и его старшая дочь Анна, врач-терапевт.

Однако сегодня все они хотели собраться в большой профессорской квартире за ужином. Повод для того имелся замечательный – бабушке Марии Григорьевне, некогда известной всей Одессе акушерке, исполнялось 80 лет.

Коварная Софья Чопак, конечно же, не сообщила подруге об этом, и Люда попала в ситуацию, не совсем для нее приятную. Вроде бы она пришла в гости в день семейного торжества, но подарка не принесла. В солдатском ранце Павличенко помещались лишь вещи, крайне необходимые, вроде белья, двух рубашек, двух полотенец, да в продуктовом мешке – полбуханки ржаного хлеба, выданного ей в госпитале в качестве сухого пайка. Самый ценный предмет – боевая финка в ножнах на поясе. Но никому и никогда Людмила не отдала бы свое холодное оружие.

В ответ на ее сбивчивые поздравления и объяснения Мария Григорьевна, худощавая старушка с копной седых волос и с серыми глазами, что смотрели сквозь пенсне очень внимательно, ласково произнесла:

– Спасибо, деточка! Ваш правдивый рассказ о событиях на фронте и будет для меня подарком. Присаживайтесь…

Но долго беседовать с именинницей Людмиле не довелось. Стали прибывать другие гости, в основном родственники: родные и двоюродные братья и сестры, их жены и мужья, племянники и племянницы. Всего собралось человек пятнадцать. Ждали самого Якова Савельевича, его сына Бориса и дочь Анну, которые пока задерживались на работе. Наконец дверь отворилась, и на пороге гостиной появился хозяин дома с большим букетом цветов и каким-то свертком в руках. Все это он шумно – с шутками-прибаутками, поцелуями и объятиями – вручил Марии Григорьевне. Вслед за отцом бабушку поздравили Борис и Анна.