Офицер и шпион

Когда я возвращаюсь на место покушения, вероятно час спустя после выстрела, там странным образом никого нет, словно ничего и не случилось. В жилище Лабори его домохозяйка говорит мне, что его унесли в дом Виктора Баша, профессора местного университета и сторонника Дрейфуса, живет он на улице Антрен, где находятся «Три ступеньки». Я поднимаюсь по холму, вижу на улице группу журналистов и двух жандармов, охраняющих дверь. Внутри вижу Лабори, он без сознания лежит на матрасе в нижней комнате, рядом с ним Маргарита, держит его за руку. Лицо у него смертельно бледное. Доктор вызвал хирурга, но тот еще не пришел. Предварительное мнение таково: оперировать слишком опасно, пулю лучше оставить там, где она есть, следующие двадцать четыре часа будут критическим и покажут серьезность ранения.

В гостиной находится полицейский инспектор, он допрашивает Эдмона. Я даю ему свое описание нападавшего, рассказываю о моем преследовании и районе леса, где тот скрылся.

– Кессонский лес, – говорит инспектор. – Я распоряжусь, чтобы его обыскали. – С этими словами он выходит в коридор и разговаривает с одним из своих людей.

Пока его нет в комнате, Эдмон спрашивает:

– Как ты – все в порядке?

– Моя физическая форма вызывает у меня отвращение. Во всем остальном неплохо. – Я раздраженно ударяю по подлокотнику кресла. – Будь при мне пистолет, я бы его легко остановил.

– Он имел в виду Лабори или тебя?

Эта мысль не приходила мне в голову.

– Нет-нет, Лабори, я в этом уверен. Им, видимо, было необходимо не допустить, чтобы он допрашивал Мерсье. Нам нужно найти ему замену, когда процесс продолжится.

У Эдмона разбитый вид.

– Бог мой – до тебя еще не дошло? Жуос согласился приостановить слушания на сорок пять минут. Деманжу пришлось вернуться, чтобы допрашивать Мерсье.

– Но Деманж не готов – он не знает, какие вопросы нужно задавать!

Катастрофа! Я спешу из дома, минуя журналистов, – тороплюсь в школу. Начинается дождь. Громадные теплые капли взрываются на камнях улицы, наполняя воздух запахом влажной пыли. Несколько репортеров устремляются за мной. Они бегут рядом, задают вопросы и каким-то образом умудряются записывать мои ответы.

– Значит, убийца все еще на свободе?

– Насколько мне известно.

– Вы думаете, его поймают?

– Поймать могут… а вот поймают или нет – это другой вопрос.

– Вы думаете, за этим стоит армия?

– Надеюсь, что нет.

– Но вы этого не исключаете?

– Я скажу так: на мой взгляд, вызывает недоумение, что в небольшом городе, куда направлено пять тысяч полицейских и солдат, убийце удается выстрелить в адвоката Дрейфуса и без особых трудов скрыться.

Это то, что они хотят услышать. У входа в школу репортеры бросаются прочь в направлении Товарной биржи, чтобы отправить свои истории.

Я вхожу внутрь, вижу Мерсье на свидетельском месте и сразу же понимаю, что Деманжу приходится нелегко. Деманж – достойный, цивилизованный человек почти шестидесяти лет с глазами ищейки, он преданно представлял интересы своего клиента на протяжении почти пяти лет. Но к этому допросу он не готов, а даже если бы и был готов, ему не хватает юридического напора. Деманж, если говорить откровенно, пустослов. У него манера предварять каждый вопрос речью, что дает Мерсье время для размышлений над ответом. Мерсье легко отбивается от его вопросов. Когда адвокат спрашивает его о поддельной телеграмме Паниццарди в архиве военного министерства, он заявляет, что ему об этом ничего не известно, на вопрос, почему он не поместил телеграмму в секретное досье и не предъявил ее судьям, он отвечает, что Министерству иностранных дел это не понравилось бы. Еще несколько таких вопросов, и Мерсье отпускают со свидетельского места. Он идет по проходу, косит глаза на меня. Останавливается и, наклоняясь ко мне, поднимает руку. Он знает, что весь зал смотрит на нас. С нескрываемой язвительностью и достаточно громко, чтобы его слышало ползала, Мерсье говорит:

– Мсье Пикар, до меня дошло ужасающее известие. Как состояние мэтра Лабори?

– Пуля все еще в нем, генерал. Завтра будем знать точнее.

– Происшествие крайне возмутительное. Непременно передайте мадам Лабори пожелания скорейшего выздоровления ее мужа.

– Да, генерал.

Его необычные глаза цвета зеленоватого моря смотрят в мои, и на короткий миг я вижу тень, словно акулий плавник в воде, тень его ненасытной злобы, потом Мерсье кивает и уходит.

На следующий день – праздник Вознесения, всеобщий выходной, и заседания суда нет. Лабори переживает ночь. Жар у него снижается. Появляется надежда на выздоровление. В среду Деманж просит суд приостановить слушания на две недели, пока Лабори не придет в себя настолько, чтобы продолжить работу или же в дело не вступит новый адвокат: Альбер Клемансо согласился занять место Лабори, если тот не сможет продолжать. Жуос без размышлений отвергает просьбу: обстоятельства трагические, но защите придется выкручиваться, как сумеет.