On-line

– Пошел. Там и поговорим. И без глупостей. Стреляю я лучше, чем ты думаешь.

Мы вышли на гать и вернулись на полянку, где еще каких-то полчаса назад Коля стонал, что не может идти дальше. Это было уже словно в прошлой жизни.

– Вперед, – коротко скомандовал Говоров.

Мы долго шли по лесу. Время от времени я думал о том, чтобы рвануть куда-нибудь в сторону через кусты, но все не решался, памятуя о словах Говорова про его стрельбу. Мы шли и шли, пока вдруг Коля не сказал:

– А теперь налево.

Мы свернули на небольшую тропинку и через какое-то время среди деревьев замелькали покошенные кресты. Он снова вывел меня на кладбище, где все началось. Мы прошли до могилы, где мы с Коротковым обнаружили крест, на котором было выбито «Марина Обухова». Могила была разворочена, а креста уже на месте не было. На деревьях вокруг виднелись обрывки ленты ограждения, а почти все пространство было завалено так и не убранными окурками.

– СОГ поработала, – презрительно фыркнул за моей спиной Говоров.

Прежде чем я успел что-то сказать в ответ, я почувствовал сильный удар в затылок, и тычок в спину столкнул меня прямо во тьму развороченной могилы.

Глава 23

Когда я открыл глаза, Коля лишь деловито осматривал окрестности. Я перевел взгляд на руку и увидел, что от вены идет тоненькая трубка к капельнице, заполненной кровью. Когда я попытался подняться, он с недовольным видом подошел и направил пистолет:

– Не дергайся, а? Дай все высчитать нормально! Сережа, ну что ты за человек?

Я замер, в то время как он осмотрел все окрестности, время от времени что-то бормоча себе под нос. Он подбирал какие-то камешки, что-то словно измерял на глаз и крутился вокруг, затем, удовлетворенный своим осмотром, вернулся ко мне. Сев прямо на землю напротив меня, он довольно улыбнулся и сказал:

– Все нормально. Будет правдоподобно выглядеть, Серег, я все просчитал. Не переживай. Когда тебя найдут, то подумают, что сначала ты Логачева убил, а потом от ран сам скончался.

– Что ты несешь!

– Не кричи, Серег, – Коля поморщился. – Знаешь, всегда это в тебе раздражало. Вот ты любитель поорать, конечно. Я понимаю, что ты там большой начальник, все дела. Но кричать-то зачем? – он вытянул пистолет, затем вздохнул и сказал. – Черт, вот не хотел я тебя убивать. Вот не хотел, веришь, нет. Ты даже не встраивался в мою концепцию. Я до последнего не хотел этого делать. Заметь, это еще с учетом того, что ты мне в морду дал, а потом и постоянно на работе унижал. А я, видишь, какой благородный. Вот такой я, Сережа, тяжело мне тебя вальнуть. И до последнего тяжело. Ну это ужас какой-то.

– Что ты за чудовище, – тихо прошептал я. – Что ты за чудовище!

– Я чудовище? – удивился Говоров. – Я не чудовище, Серег. Я отнюдь не чудовище. Я просто… Ну я просто странный, Серег. Я делаю вещи, которые кажутся всем странными и даже незаконными, но которые все втайне на самом деле хотят сделать…

Говоров долго сидел, рассматривая свой пистолет и что-то тихо бормоча под нос сам себе, затем сказал, подняв голову:

– Я когда молодым следаком был еще до работы ЭКЦ, то приезжаю, значит, на место в составе СОГа и вижу девочку повешенную. Лет 18 ей всего было, Серег. Молоденькая совсем. А со мной начальник следствия был, он в тот день дежурил от начальства и был в составе следственно-оперативной группы. Майор. Натаскивал меня, сопляка тогда, – Говоров спокойно смотрел на меня, но пистолет словно невзначай навел мне в грудь. – Я начал осматривать место происшествия, да понимаю, что не самоубийство это. Повесили девочку. Кровоподтек у нее на щеке, да на руках следы. Похоже, что связали сначала, а только потом связанную подвесили. Осмотрелся я, значит, да говорю майору, мол, не самоубийство это, товарищ майор. Убийцу надо искать. А он мне такой: «Коля, ты тут лейтенанта Коломбо из себя не строй. Девочка повесилась сама. А мне, Коля, висяк в статистику нахер не нужен. Близких родственников у девочки нет, никто не будет спрашивать, что с ней произошло. Делай как я говорю, Коля, и мы с тобой подружимся», – Говоров развел руками и продолжил. – У девочки родственников действительно почти не было. Не было тех, кто будет задавать вопросы. Была тетка старая, да той только квартира нужна была, что от сиротки осталась. Родители у нее погибли в автокатастрофе. Так что тетку интересовал не ход расследования, а когда квартирку можно будет на себя переписать. Я думаю эта самая тетка и подговорила своего мужика-уголовника племянницу повесить. Я еще попробовал было майора убедить, что дело надо расследовать… Но меня просто и по-русски послали нах*р. Запретили в простом деле ковыряться. Простые дела надо закрывать, а не ковыряться в них. Так мы и работали. На этом все и закончилось.

– Зачем ты мне сейчас это рассказываешь?