От судьбы не убежишь

— Манька! Стерлядь сушёная! Какого ху… ты пересекла границу?! Правил не знаешь! Тварь! Это мой внук, мой обед!

— Агнеска, не баламуть! Не позволю родную дитятю сожрать. — баба Маня приближалась, продолжая свой странный ритуал.

Вдруг Антон почувствовал, как какая-то невидимая, но цепкая лапа схватила его за ногу и потащила в дом, где стояло Оно.

— Колокольчик степной, отправь на покой, ландыш пахучий, избавь от сучьей, твари вонючей. Я баба Маня, с иконой в кармане, с крестом на шее, ГОНЮ ТЕБЯ В ШЕЮ!

Ногу отпустили. Всё замерло. Вдруг раздался злобный заливистый смех. Дверь, в которую хотели втащить Антона, захлопнулась. Баба Маня подбежала к нему.

— Вставай, вставай, миленькай.

— Что, бл…, здесь творится?! ЧТО ЭТО БЫЛО?! Су…! Бл…! В пи… всё! Да еб…оно конём! Нах…! Еб. ться — кувыркаться.

Неприятный удар по темечку клюкой немного остудил пыл.

— А ну, не хнычь! Ишь ты разошёлся, — баба Маня продолжала его охаживать палкой, — хуже девки крашеной.

— Да, хватит, хватит. Стоп! Я успокоился.

— Вот, это другое дело. Подымись, идём в избу. Там всё и скажу.

Антон попытался встать, но нога, за которую схватили, ужасно болела. Нет, не так. Она горела изнывающей болью.

— Матерь-тятерь, Николай-заступник, она что ж, касалась тебя? Плохо дело. Давай подмогу тебе, нельзя медлить. — баба Маня помогла ему подняться.

— Что здесь…

— Молчи, родненький. Береги силы. Они тебе ещё понадобятся. Ох, грех большой мы сделали. Ейная это земля. Ох, что будет.

Вприпрыжку, с полными от страха штанами, Антон кое-как доковылял вместе с бабой Маней до её дома. Не успели они дойти до калитки, как раздался страшный свист. Б-У-У-У-М! Из всех окон вырвались языки пламени, вперемешку с тысячью осколков стекла. Словно бы по этому дому нанесли точечный удар каким-то "Хаймарсом".

Баба Маня и Антон отлетели метров на пять. Словно в замедленной съёмке, Антон видел, как огонь пожирает дом, как лежит баба Маня, не подавая признаков жизни. Вдруг виски сжало болью. В голове раздался всё тот же скрипучий бас.

— Получила, потаскуха?! Ха-ха-ха. Будет тебе уроком. Будешь знать, как смерть за усы дёргать! Ха-ха-ха.

Над домом, объятым пламенем, висела в воздухе фигура того чудища.

— Ну, здравствуй, внучок. Иди, я тебя расцелую как следует! Ха-ха-ха.

Она уже начала приближаться к онемевшему от страху Антону.

Яркая вспышка света. Антона отбросило в кусты. Последнее, что он видел, это какую-то чудесную женщину в белых одеяниях с крыльями (ЧТО?) позади. "Она… она, словно ангел…" — последнее, о чём смог подумать Антон, прежде чем отключился.

Темнота.

Часть 2

Ноющая боль по всему телу. Ногу жгло так, словно её поместили в печь. Где он? Жив? Или это так выглядит ад? Пахло землёй, кошатиной и старостью. Антон попробовал подняться, но его тело не слушалось.

— Лежи, лежи, милый, нельзя тебе подыматься, слаб ты ещё.

Знакомый голос бабы Мани.

— Где я? Что случилось? Кто вы? — от вопросов раскалывалась голова.

— Тише, тише. Я баба Маня, не узнал что ль? Мы с тобой в землянке около деревни. Её ещё мой старик покойный построил. В войну, когда с нашими партизанил. Тута мы с ним и познакомились. Ой, помню, пошла я в лес по грибы…

— Что случилось? Как мы здесь оказались? — прервал её Антон.

— А? — баба Маня вернулась из мира фантазий. — Так ведомо, что случилось. Мы на ейную территорию зашли, вот она и осерчала.

— На чью? Какую территорию? — голова готова была взорваться.

— На бабки твоей территорию. Слухай. Когда Агнеска-то ведьмовством своим начала всех губить, я сразу смекнула. Но меня никто слухать не стал. Такие же упёртые, как и ты. А когда она за меня взяться решила, то не смогла, потому как я…

— Заражённая? — начал припоминать Антон.

— Чаво? Да сам ты заражённый, сопляк. Заговорённая я. Понял. За-го-во-рён-ная.

— Извините.

— То-то же. Дык вот. И так меня она пыталась сгубить и так. Ничего не выходит. А когда она поняла, что силы ейной на меня не хватит, то решила оставить в покое. Но с тем условием, что я в ейные дела носа не сую. А вот как пошла тебя дурака из рук её вырывать, то уговор то я и нарушила. Ох, и набралась же она, змеюка, силы.

Голос старушки был сварливым, но тёплые и добрые глаза сверкали в свете огня.

— То есть Вы хотите сказать, что то чудище и есть моя бабушка?! Что с ней случилось?! — Антон продолжал упрямо хвататься за тонкие нити здравого смысла.

— Это уже не твоя бабка, а токмо тень её, потому как нечистая сила все соки из её выжала. Поначалу, когда народ в деревне был, вся её злоба внутри таилась, а теперь, когда никого не стало, она наружу полезла.

— Постойте, я помню кучу народу: дед-алкаш, косоглазая тётка, жирный мужик.

— Чудак-человек. Я ему одно, а он мне другое. Пойми ты, непутёвый, что всё это проделки Агнески. Она и не такое сотворить может.

— Понятно. Что же делать? Есть какой-то выход?

Баба Маня по-матерински на него взглянула, глубоко вздохнула и сказала.