Паломничество жонглера (фрагмент)

- Неужели вы не боитесь?

- Чего? - искренне удивился Иссканр.

- Так вы даже не понимаете... - Он потеребил висевшее на цепочке серебряное изображение Вездесущего. - Но ведь сложить одно с другим совсем несложно, или этого вы тоже не понимали? Вижу, вижу, что не понимали, иначе бы, наверное, поостереглись откровенничать о своем прошлом. Или забыли, кому принадлежит караван? - Брат Хуккрэн качнул головой: - Только не нужно делать излишне резких движений. - Иссканр вспомнил о стражниках у входа, про рассказы об умении брата Хуккрэна ударом одного пальца обездвижить быка... и не умом, а некоей внутренней жилкой ощутил, что попал в ловушку, но пытаться нахрапом вырваться из нее сейчас уже поздно. Нужно по-другому, хитро. Тогда, может, и обойдется. - Так вот, - продолжал брат Хуккрэн, - вы сказали одному, а услышали многие. И через многих услышал я. Услышал, сопоставил, сделал выводы. Ничего не удивляет, милейший? А должно бы.

- Чему ж мне удивляться?

- Что вы до сих пор живы. Я и сам... - монах едва не оборвал цепочку с талисманом, но взял себя в руки (а ее из рук выпустил). - Так почему вы уходите из каравана?

- Брат Гланнах завещал мне отвезти его вещи на Йнууг. И кое-что лично передать на словах тамошнему настоятелю.

- Имя?

- Что?

- Как зовут тамошнего настоятеля? Заметьте, я не спрашиваю о том, что именно велел передать покойный брат Гланнах, - это может быть тайной. Но имя настоятеля тайны из себя не представляет, не так ли?

- Тогда, если можно, назовите его мне, - попросил Иссканр. - А то брат Гланнах умер прежде, чем успел произнести его.

Монах Вездесущего опустил глаза и сидел так, наверное, секунд пять, а то и десять. Наконец он поднял взгляд на Иссканра - и тот наконец удивился, что до сих пор жив.

- Поклянитесь, что не станете мстить церкви Вездесущего за тот пожар, - приказал брат Хуккрэн. - Клянитесь клятвой Всеобщего Покарания, вот "Бытие", - он протянул священную Книгу в потрепанном переплете (дорожный вариант, что удивило Иссканра, он-то думал, что такой монах возит с собой дорогое издание, в самоцветах каких-нибудь, в золотой оправе). - Клянитесь! Здесь и сейчас!

Иссканр заглянул к себе в душу и понял, что может с чистой совестью дать эту клятву. Тогда он протянул к брату Хуккрэну руки ладонями вверх, и монах положил на них "Бытие" (внезапно показавшееся неимоверно тяжелым и... живым) - и Иссканр повторил вслед за монахом, твердо глядя в его черные зрачки: "Клянусь, что отныне и до скончания своей жизни не стану мстить церкви Вездесущего Муравья за пожар, учиненный ее служителями пять лет назад в городе Таллигоне. Ежели отступлюсь я от клятвы своей, пусть снизойдут на Ллаургин Отсеченный все зверобоги числом двенадцать и пусть покарают они меня, грешного, и всех потомков моих - до полного нашего истребления! Да будет так!"

- Принято! - сказал брат Хуккрэн. И больше он не сказал ничего, ни "помни о клятве", ни "смотри, не обмани", - потому что клятву Всеобщего Покарания не забыть и не объехать на иноходцах судьбы. Известно ведь: пралюди из-за того и погибли, что клялись ею направо и налево, а зароков не придерживались. И где они сейчас, пралюди?

- Теперь ступайте, - позволил монах. - Вы вольны покинуть караван согласно договоренности и с позволения вашего нанимателя, каковым, если не ошибаюсь, является господин Лукьерр Таринскилл. Ступайте.

- Простите, брат, но...

- Что еще?

- Имя.

- Какое имя?

- Имя настоятеля Йнуугской обители, вы ведь его знаете.

- Тамошнего настоятеля зовут Баллуш Тихоход, - процедил брат Хуккрэн. И опустив глаза, наугад раскрыл "Бытие", давая понять, что Иссканру пора удалиться.

Иссканр удалился - из палатки монаха, но не из каравана, хотя понимал, что лучше бы исчезнуть, и как можно скорее, из зоны досягаемости брата Хуккрэна. В конце концов, тот мог всегда передумать насчет Иссканровой жизни.

Но дело-то в том, что Иссканр был уверен: по собственной воле брат Хуккрэн давно бы уже казнил его. Ну, не казнил, так угостил бы - руками одного из своих слуг - отравленной колючкой в спину... да мало ли есть способов избавиться от неугодного!

Однако что-то помешало монаху - отсюда и клятва Всеобщего Покарания, и странные расспросы. И чего еще ждать двадцатиоднолетнему Иссканру, которого вчера Лукьерр назвал "простодушным"?

Нужно уходить из каравана.

Но уйти он не может. Иссканр не давал клятву Лукьерру и никогда не назвал бы его своим другом (и возраст, и положения слишком у них различны), но он дал слово, а слово стоит порой больше, чем даже клятва Всеобщего Покарания.

И еще. Прежде, чем отправляться к Баллушу Тихоходу, Иссканр собирался прочесть тайные записки брата Гланнаха. Их он обнаружил на теле покойного, хранившимися в полотняном мешочке, что висел на шее, под одеждой. А чтобы прочесть эти листы, Иссканру необходимо было научиться читать.