- Твои родители теперь в лучшем месте. В тёплом и светлом месте, где нет забот, нет обиды и ненависти. Поверь, Дронариум принял их добрые души.
- Довольно загоняться, вундеркинд, - показушным спокойствием Давид пытался затмить сожаление, хотя сиротским нутром понимал спутницу на все сто. - Знай, через что ты прошла, предки наверняка бы гордились тобою. Так что выше нос.
Кимико смахнула слёзы. Помахала ладошками, словно подсушивала маникюр.
- Истина неопровержима: я потеряла доверие даже к самой себе, - она говорила медленно, ставя ударение на каждый слог; так говорит в рупор переговорщик, который держит преступника на мушке. - В тот вечер, когда Старшая вышла на связь впервые, она понимала, чем всё обернётся. Сначала она вынудила меня бежать. Затем отправила на третий уровень. Потом так же бескомпромиссно швырнула всех нас в эту преисподнюю. Она - это я, но знайте: мы с ней разные. Иногда меня посещают подозрения, что я лишь инструмент, а гибель родных призвана стать гарантом моего упрямства. Хочется сдаться, но нет... я не позволю вселенной отнять у меня счастье зазря. Преодолеть и превозмочь. Я дотяну до конца, чего бы мне это ни стоило. Я прощу себя, только когда выиграю, а головы убийц на плахе станут моей окончательной индульгенцией.
- Я не оставлю тебя, - монах взял её за руку. - Квазар велел мне вести тебя, стало быть, ты права. Мы достигнем цели вместе, и никак иначе.
Поглядывая на эту парочку, Мариус испытывал противоречивые чувства. Он разделял горечь Кимико, да только не по нраву ему были все эти душещипательные откровения. Особенно такие, в которых опускались некоторые щекотливые подробности. Но Давид не спешил брать на себя роль въедливого присяжного заседателя. Да, он оказался здесь не случайно. Не банальным броском кубика. Его зацепило осколками её судьбы, а ведь всё могло быть иначе. Вот только что бы случилось с ним там, в этом неизвестном «иначе»?
- Скажу без прикрас: я не в восторге от сложившейся мешанины. Давид Гумерсиндо Мариус де Альварес мечтал выйти на волю, а по итогу угодил в полную хрень. Время вспять, кислотный антураж и чернильные уродцы по ночам... Тем не менее, ты организовала мне шикарную экскурсию. После таких путешествий охота снова угодить за решётку: зэки в очереди выстроятся, чтобы послушать мои расчудесные хроники... Так вот, я к чему тут распинаюсь... - подытожил Давид, выковыривая из вакуумной упаковки последний гриб. - Пока мы не вернёмся в нормальный мир, мне с вами по пути.
Беседа шла мирно-размеренно. Троица болтала о том да о сём ещё около получаса, и на миг Мариус окунулся в день, когда взяла начало вся эта неразбериха. Тесная палатка – как тесная тюремная камера. Кимико и Родион – как Коджо и Тони. Коридоры «Союза» – странный мир снаружи, который и свободой-то толком не назовёшь. Пускай и такая, ностальгия приятно согревала сердце. Казалось, в эту ностальгию можно укутаться, как в шерстяное одеяло, и задремать.
Первым отключился Родион: свернулся калачиком в углу шатра и еле слышно засопел. Давид пытался отгрызть заусенец на мизинце. Кимико изучала содержимое планшета. Отложив его, девушка извлекла из рюкзака две осветительных палочки, они же химические источники света, и принялась ковырять их остриём ножа. Мариус оставил мизинец в покое и подполз к ней:
- Зарубки решила сделать?
- Хочу проверить одну теорию. Подай, пожалуйста, свечу.
Протянув ей лампадку, Мариус пододвинулся ещё ближе:
- Что на этот раз придумала?
- Давай рассуждать логически: свет ладановой свечи отпугивает порождения Гвонвы, - Мариус тут же представил Кимико в школьной форме, не забыв всучить ей указку. - Я склонна предположить, что секрет подобного эффекта кроется в химическом составе, который неразрывно связан с цветовой температурой. Если это действительно так, то фенилоксалат, который содержится в источниках света, при добавлении ладана способен частично перенять его свойства. При этом в разы увеличится интенсивность светового потока, а значит и радиус действия.
- Как же я скучал по твоей заумной болтовне.
Отвинтив заглушку, Кимико стала капать в сердцевину палочки расплавленный ладан. Кап-кап, кап-кап. Затем прикрутила заглушку на место. Согнула палочку – та засветилась зелёным неоном.
- Протестируем? - спросила она, передавая палочку Давиду.
Стоя на четвереньках, они выглянули из палатки, словно любопытные пионеры. Мариус вытянул палочку вперёд и присвистнул: капиллярные сплетения рук принялись зарываться в пепел. Антропоморфные запястья-кустарники с шорохом уползали в густой мрак.
- Ого, действительно работает.
- Надеюсь, они нам не пригодятся.
Девушка вернулась в шатёр. Растянувшись на полу, она уставилась на танцующий огонёк свечи и замерла, точно мёртвой притворилась. Давид запихал палочки в рюкзак.