Паук из Башни

Поторопиться не вышло, потому что район велик, а передвигаться в нем трудно, ведь люпсы не ездят верхом и не позволяют какому бы то ни было транспорту курсировать по Волчьему острову. Причин тому несколько, во-первых, они и сами по себе могут быстро передвигаться, во-вторых, на Волчьем нет дорог. То есть вообще. Я не знаю, как этот остров выглядел до того, как был передан люпсовской диаспоре в стародавние времена, но с тех пор мохнатые полностью приспособили его под свои вкусы. Нигде больше в Старкраре нельзя найти столько беспорядочно растущих деревьев. Пустой лес не в счет. Вместо построенных домов у люпсов самые настоящие пещерные логова! Оснащенные дверьми и застекленными окнами, но тем не менее логова! Да, люпсы живут в искусственных пещерах, выдолбленных внутри скальной породы, которую сами же на остров и завезли. Они устраиваются внутри голых скал и поросших травой холмов, которые заменяют им обычные дома. Трава растет везде, где только может, вместо дорог — тропы, и пользуются этими тропами далеко не все, многие предпочитают просто скакать в искусственном лесу, ориентируясь по запаху. А скачут люпсы на всех четырех, довольно дико со стороны, зато быстро и бесплатно. Хорошо хоть не гадят где ни попадя, с этим аспектом жизни на Волчьем очень строго. Единственным более-менее цивильно выглядящим местом во всем районе является круглая, выложенная камнем площадь вокруг камня Акара, святыни любой люпсовской диаспоры. Камень этот являлся чем-то ценным лишь для люпсов, но для прочих подданных он был не более чем куском скальной породы, с которой вещает вожак и под которым сидят старики — отголосок племенного социума. Вожаков общины выбирают старики, и критерии, которыми они руководствуются, далеки от принятых в цивилизованном мире. Самые большие шансы возглавить племя обычно есть у самых сильных и агрессивных представителей. Старики подбирают оптимальный баланс между силой и умом и отдают титул вожака наиболее подходящему претенденту. Имперские законы никак не влияют на институт внутренней власти люпсов. Правда, иногда с выбором старейшин согласны не все члены общины, и тогда вожаку бросают вызов.

Когда мы приближались к площади, я услышал многоголосый вой, рык, разъяренный лай.

— Похоже, кто-то пробивается на вершину вашей скалы, — сказал я.

Наш провожатый не произнес ни слова, но лишь прибавил шаг. Ему явно хотелось опуститься на четвереньки и ринуться вперед, но долгое общение с людьми научило его контролировать порывы. Когда мы наконец-то вышли на площадь перед камнем Акара, «дуэль» уже завершилась. Тяжело дышащего Акельда бинтовали серые жрецы. Белую шерсть нынешнего вождя во множестве мест покрывали бурые пятна. Претенденту повезло меньше, огромный черный люпс с белыми «перчатками» на руках валялся в стороне: из разодранного горла все еще сочится кровь, пасть распахнута, глаза выпучены, вывалившийся язык достает до земли.

— Я привел людей Императора, — коротко доложил Куно Рупельт.

— Мы не люди, — как можно вежливее уточнил я. — Бриан л’Мориа, верховный дознаватель. Моя горничная Себастина.

Она присела в реверансе.

— Я знаю, кто ты, тэнкрис, — отрезал Вуле Акельд, — у меня нет на тебя времени. Что надо?

— Тело Яро Вольфельда.

Вожак посмотрел на забинтованные трупы, разложенные вблизи камня Акара.

— Зачем он тебе?

— Хочу подвергнуть его процедуре, после которой он сможет заговорить в последний раз и рассказать мне, что смог разузнать и за что ему свернули шею. После этого тело будет уничтожено.

С люпсами, если у них есть хоть какой-то социальный вес, лучше быть честным, ведь если они поймут, что их обманывают, то не слезут с твоего хребта до гробовой доски. Упрямые, злопамятные твари… прямо как тэнкрисы.

— Забирай и уходи. Но сначала пусть отрежут ему руку. Семья должна похоронить хоть что-то.

Вот такая она, люпсова правда, разодранные глотки и расчлененные покойники. И они еще обвиняют нас в жестокости!

— Его здесь нет, — тихо сказал подошедший к Акельду жрец Акара.

— Что ты сказал?!

Вокруг вожака вспыхнуло облако гнева, густого и горячего, он схватил жреца за шкирку, а тот боязливо прижал уши к черепу, избегая смотреть Акельду в глаза.

— Тела Яро Вольфельда нет среди покойных, с которыми прощается община, вожак…

Акельд поставил жреца на землю, тихо рыча, и мотнул головой, будто пытаясь стряхнуть пелену ярости.

— Сообщите его родичам, переройте весь остров! Найдите мне это тело немедленно! Куно!

— Мы сейчас же перекроем все мосты…

— Это лишнее! — перебил его я. — Скажите, почтенный, эти покойники… которые лежат здесь посреди площади, их кто-нибудь охраняет?

Люпсы посмотрели на меня как на идиота.

— А зачем их охранять? — спросил глава островной милиции. — Кому из нелюпсов нужны наши мертвецы?

Сородичей он не подозревает.

— Я думаю, что тела на острове нет, его либо уже уничтожили, либо вывезли. Площадь не охраняется… Кто имеет право забирать мертвецов для погребения?

— Только жрецы, — ответил Рупельт.

— И на площади постоянно кто-то есть?