Передача лампы

Жизнь не только такая, какой ты ее знаешь, какой ты ее чувствуешь, какой ты ее постигаешь. Она огромна. Она настолько огромна, она может запросто содержать в себе противоречия.

В ней много измерений.

Никогда не обвиняй никого в сумасшествии, потому что ты не можешь быть уверена: его сумасшествие — это высшая форма святости или нечто, что ты не способна понять.

Никогда не суди ни о ком как о человеке с богатым воображением, потому что это не твое дело — судить людей. Всегда полезно оставаться неосуждающей.

Сведущие люди пытаются понять людей — возможно, они переживают какое-то другое измерение жизни, какую-то другую сторону жизни, и, постигая их, вы станете богаче.

Осуждение останавливает вас.

Вы вешаете на кого-то ярлык сумасшедшего, и тогда нет необходимости понимать его.

Ваше постоянное осуждающее отношение не что иное, как закрыть себя в своем маленьком мире и держать любую другую возможность жизни за его пределами.

Научитесь быть открытыми. Научитесь быть уязвимыми. Старайтесь поставить себя на место другого человека.

В этом мире столько миров, сколько людей, каждый человек — это мир в себе самом. Не кожа отличает его от тебя, а его внутреннее переживание, его способ смотреть на мир.

Даже если человек совершает самоубийство, остерегайтесь, не судите.

Винсент Ван Гог, один из величайших художников современности, покончил жизнь самоубийством в возрасте тридцати трех лет, и прежде чем совершить самоубийство, он провел один год в сумасшедшем доме, потому что его друзья и семья — в особенности его младший брат — очень сильно волновались, что он сойдет с ума, что он может сделать что угодно.

В определенной местности Франции, думаю, в Арле, где солнце светит жарче и ярче всего, целый год он писал все возможные положения солнца: весь цикл картин только солнце, весь день, с утра до вечера. И доктора думали, переизбыток солнца свел его с ума.

Но и в сумасшедшем доме он продолжал писать, и вопрос в том, что картины, которые он написал в сумасшедшем доме, были лучшими из всех картин, что он написал до и после. За один год в сумасшедшем доме он написал свои лучшие картины.

А люди боялись, что он сходит с ума, — потому что его картины получались несколько причудливыми. Никто не мог понять, что они означают, какой в них смысл.

Одну из его картин — ее репродукцию — я видел несколько дней назад. Совсем недавно современные физики случайно обнаружили, что многие звезды, которые вы видите на небе, это спирали. Хотя вы не видите эти спирали. И он написал на одной из своих картин звезды спиралями. И каждый критик думал, что он сумасшедший, потому что звезды не спирали. Ван Гог ответил: «Что я могу поделать? Когда я хочу написать звезду, все мое существо говорит, что это спираль».

И через сто лет наука пришла к выводу, что они действительно спирали.

Что же из этого следует? Был этот человек сумасшедшим, или он на сто лет опередил свое время? Был этот человек сумасшедшим, или у него была определенная проницательность, которой не было у других и даже сейчас нет? Даже ученые, которые сделали это открытие, обнаружили это только с помощью новейших технических разработок; они не видят их как спирали, они это обнаружили с помощью приборов.

Возможно, у него было сознание, тотально отличающееся от сознания обычного человека.

Ясно одно: саньясин, ищущий истины, не должен быть судящим. Он должен позволять всем быть собой, не вынося в своем уме приговор, правильно это или неправильно.

После сумасшедшего дома Винсент Ван Гог написал свою последнюю картину, снова посвященную солнцу. И он написал короткое письмо своему брату: «Моя работа закончена. Я писал цикл всех положений солнца. Только одна картина осталась незаконченной, потому что ты насильно положил меня в сумасшедший дом, а они запретили мне писать солнце, потому что думали, что это солнце свело меня с ума. Теперь я освободился, я дописал картину, закончил ее. Моя работа закончена. Я чувствую себя полностью удовлетворенным. Теперь в этом теле нет необходимости, поэтому я кончаю жизнь самоубийством».

Кто может сказать, правильно было совершать это самоубийство или неправильно? У кого есть право это говорить?

Миллионы людей живут бесполезно, и никто им не говорит: «Для чего ты живешь?»

Я знал одного профессора в отставке, который время от времени встречался мне утром на дороге, когда я выходил на прогулку. И он задавал мне один и тот же вопрос, тысячи раз. Когда бы мы ни встретились, он говорил:

— Послушай, — а он был профессором философии, вышедшим на пенсию, известным человеком, который написал много книг. — Скажи мне только одно. Я не могу найти ни одной причины, чтобы продолжать жить. Ты можешь мне помочь?

— Если ты не находишь никакой причины, чтобы продолжать жить, то почему ты живешь? — обычно спрашивал я.

— В том-то и трудность. Я также не могу найти никакой причины, чтобы покончить с собой. Я стою перед такой дилеммой, и никто не может мне помочь. Люди думают, что я схожу с ума, и впервые я чувствую полную ясность, что у меня нет причины и умирать. Помоги мне как-нибудь!