Перси Джексон и последнее пророчество

Справа от меня раскинулись леса, слева поблескивало озеро и высилась стена для лазания, с одной стороны которой стекала раскаленная лава. Двенадцать домиков (по числу богов-олимпийцев) выстроились в форме подковы, внутри которой находилась площадка для собраний. Дальше на юге располагались клубничные поля, арсенал и пятиэтажный Большой дом с выкрашенными в небесно-голубой цвет стенами и бронзовым флюгером в виде орла.

В каком-то смысле лагерь не изменился, но войну не увидишь, рассматривая здания и поля. Она отражалась на лицах полубогов, сатиров и наяд, поднимавшихся на холм.

Четыре года назад народу в лагере было больше: кто-то ушел и не вернулся, кто-то погиб в битве.

Другие – мы старались о них не говорить – перешли на сторону врага.

Оставшиеся закалились в боях, хотя порядком от них устали. В лагере теперь редко раздавался смех, даже обитатели домика Гермеса шалили меньше обычного. Трудно получать удовольствие от розыгрыша, если вся твоя жизнь похожа на одну неудачную шутку.

Хирон первым подскакал к павильону, для него это просто, потому что ниже пояса он белый жеребец. Борода у него отросла за лето. Он носил футболку с надписью: «ВМЕСТО МАШИНЫ У МЕНЯ КЕНТАВР», за плечами у него висел лук.

– Перси! – воскликнул он. – Слава богам. Но где же…

Следом за ним подбежала Аннабет, и, когда я ее увидел, признаю, мое сердце забилось чаще.

Она не прикладывала никаких усилий, чтобы хорошо выглядеть. В последнее время мы выполнили столько боевых заданий, что Аннабет, похоже, вообще перестала расчесывать свои вьющиеся светлые волосы. Ей было все равно, какую одежду носить, как правило, она надевала одни и те же старые джинсы и оранжевую футболку, какие носили в лагере, да еще время от времени – бронзовые доспехи. Глаза у нее были цвета грозового неба. Обычно мы не могли с ней нормально поговорить, потому что у нас обоих моментально появлялось сильное желание придушить друг друга. И все же, едва увидев ее, я сразу утратил способность нормально соображать. Прошлым летом, до того как Лука превратился в Кроноса и все пошло наперекосяк, я несколько раз думал, что, возможно… мы могли бы перешагнуть уровень отношений «придуши собеседника».

– Что случилось? – она схватила меня за руку. – Лука…

– Корабль взорван, – сказал я. – Но он не уничтожен. Я не знаю, где…

Через толпу протолкалась Селена Боргард, непричесанная и без макияжа – очень нетипично для нее.

– Где Чарли? – требовательно спросила она, оглядываясь по сторонам, как будто ожидая, что Бекендорф где-то спрятался.

Я беспомощно посмотрел на Хирона.

Старый кентавр откашлялся.

– Селена, дорогая, поговорим об этом в Большом доме…

– Нет, – прошептала девушка. – Нет. Нет.

Она заплакала, а мы, ошеломленные, стояли вокруг, не зная, что сказать. Прошлым летом мы уже потеряли слишком многих, но на этот раз дело обстояло еще хуже. Гибель Бекендорфа все восприняли так, словно у лагеря украли стержень, на котором все держалось.

Наконец вперед вышла Кларисса из домика Ареса и обняла Селену. Они дружили – вот уж удивительная парочка: дочь бога войны и дочь богини любви, но с тех пор, как прошлым летом Селена дала Клариссе совет насчет ее первого бойфренда, Кларисса считала себя личным телохранителем дочери Афродиты.

На Клариссе были ее кроваво-красные боевые доспехи, темные волосы забраны под бандану. Сложением и массой она напоминала игрока регби с вечно насупленными бровями, но с Селеной заговорила мягко:

– Идем, девочка, я отведу тебя в Большой дом и сделаю тебе горячего какао.

Все повернулись и по двое, по трое побрели к домикам. Больше никто не выражал восторга по случаю моего возвращения, никто не хотел услышать о взрыве корабля.

Остались только Аннабет и Хирон.

Аннабет стерла со щеки слезу.

– Я рада, что ты не умер, Рыбьи Мозги.

– Спасибо, я тоже, – ответил я.

Хирон положил руку мне на плечо.

– Уверен, ты сделал все, что мог, Перси. Расскажешь нам, что произошло?

Мне не хотелось снова бередить эту рану, но я рассказал все, в том числе и свой сон про титанов, опустив часть про Нико. Мальчишка заставил меня пообещать, что я никому не расскажу о его плане до тех пор, пока не приму решение, а от одной мысли об этом плане становилось так жутко, что я совершенно не горел желанием кому-то о таком рассказывать.

Хирон смотрел вниз, на долину.

– Нужно немедленно созвать военный совет, чтобы обсудить информацию о шпионе и другие дела.

– Посейдон упомянул новую угрозу, – вспомнил я. – Что-то похуже «Царевны Андромеды». Думаю, речь о сюрпризах, которые заготовил титан из моего сна.

Хирон с Аннабет переглянулись, как будто знали что-то, чего не знал я. Ненавижу, когда они так делают.

– Это мы тоже обсудим, – пообещал Хирон.

– Еще кое-что, – я глубоко вздохнул. – Когда я беседовал с отцом, он велел вам передать, что время пришло. Я должен узнать все пророчество, целиком.

Плечи Хирона поникли, но он явно не удивился.

– Я страшился этого дня. Хорошо. Аннабет, мы расскажем Перси всю правду. Идемте на чердак.

* * *

До сего дня я бывал на чердаке Большого дома трижды – на три раза больше, чем мне бы хотелось.