Петр Великий. Деяния самодержца

Однако Карл, казалось, не желал ничего замечать. 11 апреля он писал Станиславу Лешинскому: «И я, и вся армия чувствуем себя прекрасно. Неприятель бывал бит и обращен в бегство всякий раз, когда мы имели с ним дело». О неуклонном стремлении короля поддерживать в войсках уверенность, бодрость и высокий боевой дух свидетельствует его беседа с молодым раненым офицером, гвардейским прапорщиком Густавом Пипером. Пипер не позволил хирургу ампутировать ему обе ноги, но все же лишился нескольких пальцев и обеих пяток. Искалеченного юношу везли на обозной подводе, когда поблизости появился король: «Я увидел Его Величество короля Карла XII издалека; со свитой примерно в пятьдесят всадников он скакал вдоль вереницы подвод. Я лежал раздетый, в одной белой нижней рубахе на артиллерийской фуре; наполовину откинутый тент укрывал меня от лучей палящего солнца, оставляя доступ свежему ветерку. Решив, что не пристало смотреть на короля в таком виде, я отвернулся и прикинулся спящим. Но Его Величество, продолжая ехать вдоль цепи подвод, наконец поравнялся и с моей и спросил, кто я такой. Полковник ответил: „Это несчастный гвардейский прапорщик Пипер, у него отморожены ноги“. Тогда Его Величество подъехал ближе и спросил возницу. „Он спит?“ Тот отвечал: „Не знаю. Только что не спал“. Поскольку король задержался рядом с подводой, я подумал, что не подобает лежать к нему спиной, и повернулся. Он спросил меня: „Как ваши дела?“ „Скверно, Ваше Величество, я не могу встать на ноги“, – ответил я. „Вы ведь не полностью лишились ног?“ – спросил он. Я сказал, что мне ампутировали пятки и пальцы. „Пустяки, пустяки, – возразил король и, перекинув ногу через луку седла, сказал, указывая на середину подошвы: – Я встречал людей, которым отрезали стопу вот досюда, но, поднабив сапог [чтобы не оставалось пустого места], они ходили не хуже, чем прежде“. Затем Его Величество обернулся к полковнику и спросил: „А что говорит хирург?“ Полковник ответил: „Надеется, что ему удастся что-нибудь сделать с его ногами“. „Может, еще будет бегать?“ – спросил Его Величество и услышал в ответ: „Пусть благодарит Бога, если сможет ходить; о том, чтобы бегать, мечтать не приходится“. Когда Его Величество отъезжал, он сказал полковнику, который потом передал мне его слова: „Жаль беднягу, ведь он так молод!“»

Самому Карлу в ту пору было двадцать шесть.

* * *

Незавидное состояние шведской армии и ее уязвимое положение посреди открытой степи заставило графа Пипера и некоторых офицеров Карла прийти к выводу о необходимости немедленно покинуть Украину и отступить за Днепр в Польшу, чтобы получить подкрепление от Крассова и Станислава. Пополнив свои силы, король мог бы снова вторгнуться в Россию, хотя многие уже сомневались в том, что нескончаемое преследование неуловимого и опасного противника в конце концов приведет к тому блистательному триумфу, с мечтой о котором Карл не в силах был расстаться.

Отступать король отказался наотрез, говоря, что отступление слишком походило бы на бегство и лишь придало бы духу Петру. Недовольным советникам он твердо заявил, что не намерен покидать Украину и продолжит противоборство с царем. Но и он признавал, что в нынешнем состоянии поредевшая шведская армия, даже и с казаками Мазепы, слишком мала, чтобы без поддержки дойти до Москвы. Поэтому надлежит искать подкрепления, не уступая достигнутых позиций. Еще в декабре Карл послал Крассову приказ соединиться с польской королевской армией Станислава и идти из Польши к Киеву, а затем двигаться на восток и присоединиться к основным шведским силам. В дальнейшем он рассчитывал заполучить союзников среди украинских казаков. Мазепа уверял его, что многие из них не прочь будут примкнуть к шведам, как только убедятся, что король и его армия смогут защитить их от царского возмездия. И наконец, у Карла была грандиозная идея: склонить к союзу крымских татар, а возможно, и властвовавшую над ними Оттоманскую Порту, чтобы те разорвали перемирие, заключенное с Россией в 1700 году, и объединились с ним в могучую коалицию. И тогда никакая сила не помешала бы огромной союзной армии под общим командованием Карла, сплотившейся вокруг стального ядра закаленных шведских солдат, пройти с юга до самой Москвы. А уж когда король окажется в Кремле, всем союзникам – и шведам, и казакам, и туркам, и татарам – достанется своя доля добычи и никто не будет в обиде. Но, утверждал король, этот план может осуществиться только при одном условии: если шведская армия, опора и вдохновительница предстоящего великого похода, останется на Украине.