Письма молодого врача. Загородные приключения

Тем же утром Клара, нахмурив брови и с видом делового человека сложив вместе кончики пальцев, обратилась к отцу:

– А сейчас, папа, я хочу с тобой поговорить о финансовых делах.

– Да, дорогая. – Доктор отложил газету и вопросительно поглядел на дочь.

– Папа, повтори, пожалуйста, какая сумма принадлежит мне по закону. Ты раньше мне говорил, но я все время забываю цифры.

– По завещанию твоей тетки тебе причитается двести пятьдесят фунтов годового дохода.

– А Иде?

– А ей – сто пятьдесят.

– Так, мне кажется, я смогу очень хорошо прожить на пятьдесят фунтов в год. Я живу без излишеств и могла бы сама шить себе платья, будь у меня швейная машинка.

– Весьма возможно, дорогая.

– В таком случае у меня останется двести фунтов в год, без которых я могла бы обойтись.

– Если возникнет необходимость.

– Она уже возникла. Помоги мне, пожалуйста, в этом деле как добрый и любящий отец, потому что я ни о чем другом и думать не могу. Гарольду очень нужны деньги, и все произошло не по его вине. – Со свойственным женщине тактом и красноречием она рассказала отцу о случившемся. – Поставь себя на мое место, папа. Что для меня значат деньги? Многие годы я о них и не задумывалась. Но теперь я узнала их ценность. Я и помыслить не могла, что они имеют такое значение. Подумай, что я могу с ними сделать. Они помогут спасти Гарольда. Деньги нужны мне к завтрашнему дню. О, посоветуй мне, что делать, и как мне их получить.

Доктор улыбнулся, услышав, с какой горячностью она говорит.

– Тебе не терпится отделаться от денег так же сильно, как другим хочется их приобрести, – произнес он. – В иных обстоятельствах я мог бы счесть это решение скоропалительным, но я верю в твоего Гарольда и понимаю, что он стал жертвой мошенника. Позволь мне самому заняться этим делом.

– Тебе, папа?

– Лучше все уладить между мужчинами. Твой капитал, Клара, составляет пять тысяч фунтов, но он помещен под залог, и ты не сможешь востребовать его единовременно.

– Боже мой! Боже мой!

– Но мы найдем выход. Столько же лежит у меня в банке. Я могу передать эту сумму Денверам, словно бы от тебя, а ты сможешь выплатить ее или проценты по ней, когда получишь свои деньги.

– Ой, как здорово! Ты такой добрый и заботливый!

– Но есть одно препятствие. Не думаю, что ты сможешь уговорить Гарольда взять деньги.

Клара изменилась в лице.

– Серьезно?

– Уверен, что он не возьмет их.

– И что ты собираешься делать? Как ужасно устраивать дела с помощью денег!

– Я поговорю с его отцом. Между собой мы все решим.

– Ой, пожалуйста, пожалуйста, папа. А скоро ты с ним увидишься?

– Лучше, чем сейчас, времени не придумать. Тотчас же к нему пойду.

Он выписал чек, вложил его в конверт, надел широкополую соломенную шляпу и отправился через сад к соседу с утренним визитом.

Когда он вошел в гостиную адмирала, его глазам предстало необычное зрелище. Посередине комнаты стоял огромный морской сундук, а вокруг него на ковре стопочками лежали шерстяные свитера, дождевики, книги, футляры от секстантов, различные инструменты и резиновые сапоги. Старый моряк с мрачным видом сидел в окружении этих вещей, вертел их в руках и внимательно осматривал. Его жена устроилась на диване и медленно раскачивалась вперед-назад, уперев локти в колени и положив подбородок на сцепленные руки. По ее румяным щекам текли безмолвные слезы.

– Приветствую вас, доктор, – поздоровался адмирал, протягивая руку. – Как вы, наверное, слышали, у нас тут ненастье, но я видывал бури и посильнее, так что с Божьей помощью мы переживем и эту, хотя у двоих из нас плавучести и поубавилось.

– Дорогие друзья, я пришел сказать вам, насколько глубоко мы вам сочувствуем. Моя дочь только что все мне рассказала.

– Все обрушилось на нас так внезапно, – всхлипнула миссис Хэй-Денвер. – Я думала, что мы с Джоном будем неразлучны до конца дней… Бог свидетель, что за годы семейной жизни мы были вместе нечасто и недолго… И вот теперь он говорит, что снова отправляется в плавание.

– Да, да, Уокер, это единственный выход. Когда я только об этом услышал, меня будто бы ветром с палубы сдуло. Даю вам слово, что я совершенно растерялся, чего не случалось с того дня, как я прицепил к ремню мичманский кортик. Понимаете, друг мой, я знаю, что такое кораблекрушение или морской бой, но мне совершенно не известны мели лондонского Сити, о которые разбился мой бедный сын. Моим лоцманом был Пирсон, а теперь я узнаю, что он оказался мошенником. Но теперь я пришел в себя и знаю, каким курсом идти.

– И что же дальше?