Плиозавр-45

Когда Дуайнер получил сообщение, что найден зашифрованный дневник доктора Дейке, он как-то не придал этому значения. Что могут дать сегодня знания врача, который, вероятно, делал кое-кому из гитлеровской камарильи пластические операции?! Вряд ли они живы, его пациенты. Предположим, что искусство Дейке сделало их совершенно неузнаваемыми. Например, Бормана. Теперь ему могло быть под девяносто. Правда, Дуайнер слышал, этот человек относился к себе весьма внимательно, лечился не то у йогов, не то у тибетцев... Борман. Это деньги НСДАП, такие деньги, что представить себе трудно! Там золота столько, что живи Борман даже с роскошью индийского магараджи, он не растратил бы и части. Но он не смел жить так, он нуждался в незаметности, тишине.

Так что едва ли записки Дейке могли помочь в розыске заведующего канцелярией НСДАП. И Дуайнер перестал думать о зашифрованных записках. Но мысль о нацистских фондах не оставляла его.

Даже самые большие фонды рано или поздно кончаются, если их не пополнять. Это ясно ребенку. Уходя в небытие, гитлеровцы заботились о том, что они в материальном и духовном выражении оставят после себя. И оставили ведь... Был бы возможен без тех старых кадров хоть один путч? Был бы возможен подъем фашистской идеологии без тех основ, которые оставили Геббельс и Розенберг? Да и деньги... Один знакомый рассказывал Дуайнеру, что на финансирование чилийского Пиночета пошли не только деньги заинтересованных ведомств и лиц. Уже тогда Дуайнер подумал о скрытом от мира фонде по поддержанию фашистов. И скорее всего этот фонд регулярно пополняется. Кем?

Дуайнер подумывал о различных организациях профашистского толка. Подобные организации - хороший проводник средств. Дуайнер принялся наводить справки. Справки о деятельности мелких и крупных профашистских организаций Европы и обеих Америк, они составили любопытное, но пока не особенно применимое на практике досье. И о нем Дуайнер до времени почти не вспоминал. Только после плавания на подводной лодке он снова переложил и досье, и дневник Дейке в верхний ящик своего сейфа. Если его предположения верны, у бумаг из обеих папок есть точка соприкосновения. И эта точка - тот самый Случай, господин Случай с большой буквы, который даст ему, Дуайнеру, миллионы. Он просто их возьмет. За что? За молчание. Пожалуй, в наше время гласность и молчание наиболее дорогостоящий товар.

Боннского агента звали Кэтрин Харуп. В организации лиц, преследуемых при нацизме, она выполняла функции одного из секретарей правления. Она была дочерью бывшего заключенного Дахау. Это знали все. Но о том, что до заключения ее отец служил в гестапо и в лагерь попал ненароком, когда после покушения на Гитлера гребли и правых и виноватых, знал практически только Дуайнер.

Сама того не ведая, Кэтрин подготовила Дуайнера к разговору с советским океанологом.

Обычно Дуайнер звонил ей. И вдруг - ее звонок, да еще прямо в американскую миссию в Риме. И как только она его разыскала? Но удивление сменила удовлетворенность: стало быть, не ошибся в агенте...

- К вечеру, вероятно, вы получите от меня пакет, - зазвенел в трубке молодой голос, хотя Кэтрин готовилась вот-вот стать бабушкой. - В нем копия фотографии, которую нам принес господин Груббе из Ольденбурга, член нашего Вестфальского отделения. Фотография сделана им на пляже Гельголанда. Снимок не очень четкий, но видно лицо в профиль. Предполагаем размножить изображение, ну а дальше... Вдруг кто опознает, и так далее - по обычной схеме.

Дуайнер, не подозревая, что на фотографий, перевел разговор к более интересующим его в тот момент темам - он просил Кэтрин принять меры к ускорению дешифровки дневника Дейке, а также выяснить, что только можно о некоем Хальте, имя которого фигурирует в финансовых документах некоторых фашистских организаций в качестве то кредитора, то дарителя. Кэтрин поняла шефа с полуслова.

- Интересное дело. В дневнике Дейке в списке оперируемых, мы, во всяком случае, предполагаем, что это список оперируемых, упомянут Хальт. Трудно сказать, одно ли и то же это лицо. "Ваш" Хальт - владелец страховой компании, богат, конторы в Киле, Амстердаме, Копенгагене, Марселе и Генуе. Да, еще в Танжере. Ведет дела многих пароходных компаний. Есть данные О связях с итальянской мафией. Пожалуй, все. Ах да, чуть не забыла, добавила она после паузы. - Помните историю с появлением на рынке драгоценностей, которые считались утерянными не то в семнадцатом, не то в восемнадцатом веке?

- В шестнадцатом, - автоматически поправил Дуайнер.

- Предположим, - в голосе Кэтрин почему-то появилось раздражение, - с этой историей компетентные круги связывают имя Хальта.