Победитель планеты (двенадцать разрезов времени)

Миллиарды существ живут вокруг нас. Но разве переполнена почва садов и полей отпечатками цветов и насекомых, оперением всех птиц и шкурами всех зверей? Что знали бы мы об этой нашей фауне и флоре, о наших современниках, если бы пришлось изучать их по суглинкам, пескам, чернозему, илу морей и болот?

Трупы павших истребляют хищники. Черви и гнилостные бактерии довершают эту работу. Ветры, дожди и почвенные воды стирают их с лица земли.

Только погибшие при обвале, утонувшие и затянутые илом, замерзшие во льдах, засосанные зыбучим песком-плывуном имеют шансы сохраниться, если медленная химическая перегонка в почве не превратит их в воду, газы, перегной и нефть, в асфальт и озокерит или бесформенные угли и желваки фосфоритов.

Какая ничтожная, миллиардная часть живущих сохраняется таким образом! И какая миллиардная часть этой миллиардной части может дойти от эпох, отдаленных на миллионнолетия! А из этих дошедших разве больше миллиардной доли откроют нам случайные обнажения или раскопки, макроскопические шрамы на поверхности материков, в свою очередь отнимающих не более трех десятых всей земной поверхности у океанов?

Миллиард в кубе, дробь, знаменатель которой имеет двадцать семь нулей!

Как прочесть книгу, от которой осталась только такая часть?

Но человеческий разум взялся за это, и палеонтология, наука об истории жизни на земле, созданная сто с небольшим лет тому назад, стала одной из наиболее гордых и могучих побед его.

Из миллионов осколков строила и строит армия исследователей палеонтологию. Взяты на учет все найденные ископаемые кости, все псевдоморфозы — минеральные слепки истлевших останков жизни. Иногда природа как бы на мгновение сама приоткрывает завесу над прошлым. В ледниках вечной мерзлоты она консервирует животных, живших до человека. Пустынное солнце и крепкие рассолы мумифицируют трупы, обращают в мощи, избегающие полного разрушения. Янтарь хранит нежнейших насекомых. Осадочные породы затвердевают слепками, масками, повторяющими в точности изгибы тел, погребенных некогда внутри них. И кое-где заступ, раскалывающий плиты, находит окаменевшие отпечатки ступавших лап, дождевых капель и витые следы червей, от которых не осталось ничего.

Армия исследователей сверяет скупые письмена земли друг с другом, останки мертвых дополняет тем, что наука знает о живых, в пестроте прошлых флор и фаун ищет наиболее типичных, чаще всего встречающихся представителей. И руководящие окаменелости указывают порядок в хаотической смене погребенных в земных пластах живых существ. Так история мертвых, сохраненная природой в виде дроби с чудовищным знаменателем, восстановлена человеком во все главных частях, — и эта история помогает разгадать живых.

Да, жизнь, кишащая в миллионах форм, жизнь, порождающая гигантов и мириады пигмеев, не различимых зачастую сквозь стекла микроскопа; жизнь, порожденная землей и победителем захватившая всю землю, перестраивающая ее теперь в лице человека, — эта жизнь упрощается и позволяет понять себя в истории своего происхождения и развития. Позволяет понять законы, по которым материя видоизменяла и усложняла формы своего движения, превращая их в самую сложную — органическое движение, а также законы развития живых существ — от бесформенного организма до строителя мостов, заводов, садов и животноводческих хозяйств, строителя социализма — человека.

Ибо «в природе материи, — говорит Энгельс, — заключено то, что она приходит к развитию мыслящих существ». И палеонтология отчетливей всего показывает ту «необходимость» (Энгельс), с которой материя «на известной ступени должка производить в органическом существе мыслящий дух», двигаясь «в круговороте, в котором ничто не вечно, кроме вечно изменяющейся, вечно движущейся материи и законов ее движения и изменения».

Будем удивляться не тому, что наука не написала еще полной истории жизни на земле, но тому, что она написала ее с такой полнотой!

* * *

Когда ученый хочет восстановить облик вымершего существа, он накладывает на его костяк слой пластилина там, где были мускулы и связки, и укрепляет на нем куски кожи.

Попробуем же наложить пластилин на костяк исчезнувшего мира, облечь его плотью и кожей. Вдохнем в него дыхание, пустим кровь в жилы. Воскресим его той силой воскрешать, которую дала нам наука.

Мы посетим землю и жизнь на ней в решающие, поворотные эпохи, в те мгновения, когда качественный скачок вперед, завершающий борьбу накопленных противоречий, отмечал движение материи по пути к порождению мыслящего существа.

Нашим спутником будет фантазия. Но не ленивая фантазия, высасывающая из пальца самое себя, — нет, нашим спутником будет та фантазия, без которой конструктор не сделал бы ни одного изобретения и исследователь никогда не пришел бы ни к одному открытию.

Наука дарит нам право на эту фантазию. С ее помощью мы объединим итоги, разбросанные в тысячах томов специальной литературы, и попробуем воссоздать землю минувших эпох так, как видит ее наука.