Победители недр

— Вот как! Полнейшая неожиданность!

— Что ты, Илья, теперь делаешь?

— Бездельничаю. Стало очень скучно после вашего отъезда. Думаю о новом снаряде, кое с кем переписываюсь и разговариваю по этому поводу. А тут ещё… врачи нашли у меня что-то с сердцем и отправляют на Кавказ, на воды. Но я категорически отказываюсь: пока вы не вернётесь, я не желаю никаких отпусков!

— А какие новости наверху?

— Чуть не забыл! Интересная новость. Правительство вчера постановило отпустить Институту гелиотехники пятнадцать миллионов рублей для сооружения в Туркмении и Закавказье первых мощных гелиоустановок. Радость Николая Рощина, как говорится, не поддаётся описанию. Что ты по этому поводу скажешь?

Мареев задумчиво пожал плечами.

— Да что сказать? Решение, в сущности, правильное, хозяйское. Пока нет железных дорог, ездят по просёлочным. Не закрыть же движение по ним в чаянии будущих благ. Пока мы не построим повсюду наших подземных электростанций, придётся кустарничать.

Ровно в шестнадцать часов на экране телевизора показалось длинное, чисто выбритое лицо профессора Щетинина, знаменитого московского хирурга.

— Ну-ка, подавайте сюда молодца! — обычным своим бодрым говорком произнёс профессор, с любопытством оглядывая сектор каюты, отражённый на экране перед ним. — Посмотрим его…

После сна Брусков чувствовал себя лучше, хотя слабость усилилась. Его подвели к экрану и усадили на стул. Малевская сняла повязку. Брусков приблизил голову к экрану. Профессор вооружился какой-то короткой широкой трубкой с очень выпуклым стеклом внутри.

— Так… так… Немного вправо… влево… так… Гм… включите радиостетоскоп.

Профессор сунул в уши две трубки с проводами и одновременно следил за кардиограммой, которую вычерчивало перо на бумажном вращающемся цилиндре стоявшего рядом кардиографа.

— Обводите стетоскоп вокруг области сердца… Не надо дышать… так… так… Сердце ничего… хорошее сердце. Ну-с… послушаем лёгкие… Перенесите стетоскоп на спину… так… под правую лопатку… Дышите, ещё дышите… так… Выше стетоскоп… ниже… Глубже, глубже дышите… Под левую лопатку… так… Очень хорошо… Ну, всё! Ничего, молодой человек, скоро танцевать будете!

Брусков слабо улыбнулся:

— Ну, какие тут танцы, профессор!

Но все в каюте так жаждали утешительных слов профессора, что охотно смеялись его шуткам.

Профессор предложил раз в сутки облучать рану ультрафиолетовыми лучами, объяснил Малевской, как это делать, затем рекомендовал какие-то примочки и мазь.

Сейчас же после ухода профессора Малевская наладила аппаратуру и произвела первое облучение раны Брускова. Брусков уснул крепким, спокойным сном. Настроение в каюте поднялось, все повеселели.

На третий день после визита профессора, когда Мареев занимался с Володей по алгебре, а выздоравливающий Брусков с волчьим аппетитом пил горячий бульон, Малевская собралась взять образцы породы для обычного анализа. Но едва она отвернула кран образцов, как сильная струя газа со свистом вырвалась из него, обдав Малевскую и всё вокруг густым слоем влажного песку. Ошеломлённая Малевская моментально закрыла кран. Сильный запах нефти заполнил каюту.

— Ого! — воскликнул, вскакивая со стула, Мареев. — Дело принимает серьёзный оборот! Неужели здесь действительно могут оказаться большие залежи нефти? Вот это будет находка!

Он сразу оживился и повеселел.

— Перерыв на полчаса, Володя! Организуем сверх программы предметный урок по геологии. Замечательно! Ну, давай, Нина, осторожненько образец.

— Много ли толку будет, Никита, в этой находке? — сказал Брусков. — Глубина-то какая!

— Неизвестно, Мишук, неизвестно, — говорил Мареев. — Давно ли нефтяная скважина в три тысячи метров казалась пределом? Однако такие скважины стали уже обычным делом в нефтяной практике. Сегодня это глубоко, а завтра и сюда наши нефтяники доберутся. Но самое интересное в данном случае то, что здесь вообще оказалась нефть… Обыкновенно нефтеносные пласты, если встречаются в одной местности с каменноугольными, располагаются над ними. А тут наоборот. Правда, такие случаи наблюдались в Пенсильвании, в Северной Америке… Очень интересно… Очень интересно…

Газ с такой силой вгонял образец породы в канал крана, что в нём несколько раз получались пробки.

— Поди-ка сюда, Володя! — позвал Мареев, склонившись над микроскопом. — Смотри в микроскоп. Подвинчивай вот здесь, если плохо видишь… Ну, что? Ясно? Ну, расскажи, что тебе видно?

— Камни какие-то… Это, наверно, песчинки. И между ними жидкость… Густая, как постное масло… А одна песчинка отдельно на кучке других… Мокрая вся…