Победы, которых могло не быть

Действительно, захватив полный контроль над Балтийским и Черным морями, французы и англичане оказались не в состоянии хоть как-нибудь этим воспользоваться. Наиболее известным эпизодом войны является осада Севастополя. Однако мало кто осознает, что военного смысла эта операция не имела: полное господство на Черном море англо-французского флота заставило русских моряков (в первый, но не в последний раз) затопить свои корабли. Но после этого захват главной базы русского флота утратил уже всякое значение. Более того, взятие Севастополя оказалось не более чем фикцией — ведь союзникам удалось захватить лишь город с наспех возведенными укреплениями, саму же крепость (расположенную на Северной стороне) они даже не пытались атаковать. Однако после года осады и огромных потерь обе стороны как-то подзабыли, из-за чего идет битва, а главное — никто из них уже не мог признаться в том, что сражение с самого начала являлось бессмысленным. А в результате проявленная в нем воинская доблесть с потрясающим единодушием была воспета и в Англии, и во Франции, и в России. Трудно подобрать более наглядный пример совместного затуманивания исторической действительности!

Изо всех участников войны реально хоть что-то получила лишь Турция, терпевшая в ходе боевых действий одни поражения. Она присоединила незначительный участок российской территории по берегам Дуная и Прута, а также на 20 лет оттянула потерю своих славянских владений. Главный же выигрыш достался абсолютно нейтральным Северо-Американским Соединенным Штатам — они по дешевке купили Аляску...

Таким образом, мы имеем наглядный пример того, как исторические события развиваются отнюдь не в соответствии с «объективными» закономерностями, а их общепринятое восприятие не имеет ничего общего с реальным ходом дел и конечным результатом. Впрочем, объективность и неизбывность исторических законов часто является лишь выдуманным post factum объяснением случившемуся. Если подобная версия удобна всем заинтересованным сторонам, она оказывается удивительно живуча и в конце концов становится общепринятой. Как это произошло с русско-японской войной.

Всем известно, что причина поражения России в этой войне была все та же, что и в Крымской,— отсталость экономики, политической системы, военной теории, неподготовленность армии и т. д. и т. п... Правда, ныне стало модно рассуждать о том, что Россия начала XX века в действительности являлась процветающим, богатым и прогрессивным государством. Правда, это лишает цепь позорных поражений Российской империи вообще какого-либо объяснения. Ведь Япония, до 1867 года вообще представлявшая собой средневековый анахронизм, даже в 1904 году имела значительно более слабую экономику и куда меньше военных ресурсов, нежели ее континентальный противник. Если же поражение не имело объективных причин, значит, причины его были исключительно субъективными — проще говоря, оказались бездарными военачальники. И адмирал Рожественский вовсе не был тем гением, каким его сегодня готовы представлять некоторые отечественные историки-«ревизионисты».

Впрочем, версия о роковой случайности снимает все эти противоречия. Более того, смотрится она не только романтично, но и весьма убедительно. 28 июля 1904 года русская эскадра, вышедшая из Порт-Артура в море с целью прорваться во Владивосток, была встречена японской эскадрой. В ходе начавшегося боя японский командующий адмирал Того не проявил особых флотоводческих талантов, стрельба же русских кораблей оказалась довольно успешной. Тактический результат сражения вырисовывался ничейным — однако в стратегическом смысле он давал выигрыш русскому флоту, поскольку японцы не смогли воспрепятствовать прорыву кораблей из осажденной базы во Владивосток.

Но буквально в последние минуты перестрелки случилось невероятное: два двенадцатидюймовых снаряда один за другим попали в боевую рубку флагманского броненосца «Цесаревич». Были убиты или тяжело ранены осколками все, кто находился в бронированной рубке и на мостике,— командующий эскадрой контр-адмирал Витгефт, флагманский штурман, начальник штаба эскадры и командир броненосца, а также рулевые и сигнальщики. Штурвал заклинило, и броненосец выкатился из строя влево. Не получив никаких распоряжений, остальные корабли повернули вслед за флагманом. Но когда «Цесаревич» начал описывать полную циркуляцию и возникла угроза столкновения кораблей, строй русской эскадры окончательно смешался. В конце концов на флагманском броненосце появился сигнал о передаче командования эскадрой младшему флагману контр-адмиралу Ухтомскому, находившемуся на броненосце «Пересвет». Но на «Пересвете» оказались сбиты стеньги, и сигнал о вступлении в командование Ухтомский поднять так и не смог. В результате эскадра так и осталась без командира, и броненосцы, не зная, что делать, повернули на обратный курс. Большинство кораблей в тот же вечер вернулись в Порт-Артур, а два крейсера, четыре эсминца и поврежденный флагман ушли в нейтральные порты, где были разоружены — что, в конечном итоге, спасло их от бесславной гибели.