Под запретом

А что? Я не знаю, но понимаю, что это шанс. Два месяца. Условия жесткие, но выполнимые. Если правильно все преподнести, то не откажется. Тем более можно хорошую историю для отца придумать. Мол, на работе и познакомились, стали общаться, друг другу пригнулись, и все завертелось. Служебный роман, достойный экранизации – именно эту картинку я должна создать, чтобы не лишиться того, из-за чего уже потеряла многое…

Киваю и набираю полные легкие воздуха.

– Подзови поближе. Сделай какой-нибудь заказ.

Карина хищно улыбается, но мою просьбу выполняет. Машет рукой, подзывая именно его. А я дышать перестаю. Казалось, что погрузилась в какой-то нелепый фильм в качестве немого свидетеля. И пока Карина просит принести вина и что-то еще, что я не расслышала, искоса поглядываю на официанта, оценивая его. Как скаковую лошадку, ей-богу! Делать ставку или нет.

Он принимает заказ и отходит от нашего столика. Карина улыбается, поигрывая бровями.

– Ну как?

В ответ я только киваю. Сойдет.

Глава 4

– Ты подозрительно спокоен, – произношу вполне уверенным голосом, хотя лукавлю. Смотрю на брата, на его непробиваемое выражение лица и места себе не нахожу. Антон чертовски талантлив в том, чтобы тщательно прятать истинные чувства глубоко в себе. Я училась у него, скрывала чувства, зная, что они моя слабость, но нервы ни к черту. Прошлую ночь почти не спала, все обдумывала сумасшедшую идею Карины, и вот теперь, когда я близка к окончательному решению, на меня смотрят такие же, как мои собственные глаза и не выражают ничего.

– А каким я должен быть? – интересуется Антон, устраиваясь в кресле удобнее. Ногу на ногу закинул, плечи расслабил, а на губах едва заметная улыбка. Он еще и издевается надо мной!

Выдыхаю. Успокаиваюсь. Сейчас не то время, чтобы враждовать с братом. Антон – моя спасительная соломинка, если что-то пойдет не по плану. На Лешку полагаться вообще нельзя, он сам потонет, и тебя следом утащит.

– Чуть-чуть волнения не повредило бы.

Антон усмехается.

– Зря ты думаешь, что я буду волноваться из-за очередной дурости нашего любимого папаши, – последние слова он произносит с неприкрытым пренебрежением. – Он наиграется и угомонится, а мы лишь сделаем хуже в первую очередь себе, если позволим старику управлять нами.

– Он всегда нами управлял.

На моих губах застывает кислая улыбка. Антон пожимает плечами.

– Потому что мы позволяем ему это делать.

– Ты хочешь сказать, что все, что сейчас творится, лишь наша вина? То есть виновата я? Ты? Леша?

Антон вновь пожимает плечами и, выпрямившись, подается вперед. Поближе ко мне. Его темные глаза щурятся, словно рентгеном сканируют меня. Едва не ежусь под взглядом, от которого ничего не утаить.

– Я никого не обвиняю, Саш. Лишь говорю, что то, что творит отец, неправильно. И мы сами позволяем ему думать, что он все еще управляет нашими жизнями. Словно мы дети, а не взрослые и самостоятельные люди.

Сглатываю вязкий комок и, откинувшись на спинку кресла, на миг жмурюсь. В словах брата есть правда. Нас так воспитывали. Вбивали эти мысли в голову с раннего детства, и вот теперь сиди, Саша, расхлебывай. Пытайся угодить любимому папочке.

– Ты ничего не будешь делать?

Смотрю на брата. На его губах расползается ядовитая улыбка.

– Зачем?

– А если он и вправду лишит нас наследства?

Антон усмехается и медленно поднимается из кресла, ясно давая понять, что больше не намерен обсуждать со мной глупости, творящиеся в нашей семье.

– Если так хочешь, то подыгрывай ему. Я же предпочту вернуться в офис и работать дальше. Вечером отправлюсь в какой-нибудь клуб, подыщу себе женщину на ночь, а если не сложится, то загляну к одной из своих постоянных любовниц на пару часов, – говорит Антон, и его слова не кажутся каким-то сумасшествием. Это его образ жизни, о чем он следом и сообщает. – Не отцу решать, как, где и кого мне трахать.

Не дожидаясь ответа, Антон бодрым шагом покидает мой кабинет. Я едва сдерживаюсь, чтобы не бросить в братца декоративную статуэтку, украшающую мой стол. В детстве я бы поступила именно так – швырнула бы в Антона мягкую игрушку или книжку, когда он доводил меня своей безупречной выправкой и ядовитыми колкостями. Но мы давно уже не дети и пора бы уже забыть прошлое.

– Чертов индюк! – рычу сквозь зубы, вжимаясь в спинку кресла. – Чтоб тебя!

После ухода брата я не нахожу себе места. Меня поражает его способность выдерживать самый сумасшедший удар, которым бьет отец. Но еще больше меня выбивает из колеи Леша. Он не пришел. Забыл. Проспал. Гулял всю ночь. Это все я узнаю от Карины, которой не сразу удается дозвониться до моего непутевого братца. Леша извиняется и обещает приехать на встречу попозже, но, конечно же, он не приедет. Глупо верить тому, для кого обещания ничего не значат.