Под знаком Σ

– В прошлой жизни латынь была только одна – старый мёртвый язык учёных, медикусов и жрецов. Она дала начало многим языкам Европы, но главным её наследником стал итальянский язык, наиболее близкий к нашей низкой латыни, а его я не знал. Но ничего, выучился довольно быстро.

– Каков парадокс, – глухо протянул биопровидец, продолжая изучать показания своих химер, – слабое неразвитое тело мешало тебе пользоваться прежними умениями, но слабый неразвитый мозг не мешал владеть высокой латынью. Кхам-м! Странно, не находишь, образец номер три?

– Жить вторую жизнь следом за первой вообще странно, если ты не верил в Будду, – согласился Гай. – Но для меня это второй шанс, и я не намерен тратить его на раскопки истины.

– Об этом я уже слышал. Ты избрал для себя философию гедонизма, образец номер три?

– Скорее, я обычный эпикуреец по натуре.

– И от каких же трудов ты так устал в прошлой жизни? Небось, был рабом у жестоких хозяев?

– А вот и не угадал. Я, как и большинство тех, кто любит повспоминать прошлую жизнь, был великим человеком, цезарем, а не золотарём.

– Почему-то в душе я это подозревал, кха-кха-кха!

Гай поддержал это подобие смеха своим звонким голоском.

– Тебе разрешено говорить, а не смеяться, воксилентии не любят эту частоту колебаний.

Ирука изогнулась и что-то зашептала туда, где у её отца, вероятно, находится ухо.

– У меня уже достаточно информации, но если тебе так интересно, то… Ирука хочет больше узнать о твоей, кхах, прошлой жизни.

– Польщён! Но сто шестьдесят лет просто так не перескажешь.

– Хм, сто шестьдесят лет? Неплохо, неплохо. Ладно, этот этап исследований завершён.

Авгур издал мелодичный птичий свист, – карлики бросились снимать цикад, а сам он аккуратно стянул с двуцветной головы осьминога. В это же время Ирука приблизила своё лицо к лицу Гая, внимательно посмотрела ему в глаза.

– Видимо, она настаивает. Моя дочь создана для приёма, обработки и выдачи информации, ты смог её заинтересовать.

– А… Компьютер! Вот, как мы называли таких как Ирука в прошлой жизни. Только они не были живыми существами и не могли думать сами, только принимали, обрабатывали и выдавали информацию. Скорее, как меканимусы, но без живой составляющей.

– Ничто не может мыслить, не обладая священным сосудом разума, – головным мозгом, – категорично заявил авгур. – Иное есть текноересь проклятого времени…

– Знаю, знаю, ferox intellectus, нам это преподавали. Но ты даже не представляешь, как далеко способна пойти меканика, если ей не мешает биотек. Великие вычислительные макины – не предел.

##1 Изуверский интеллект. (лат.)

– Кхра-кхрумн-н… А что же тогда предел?

Гаю послышалась ревность в голосе авгура, его улыбка стала тонкой и жестокой:

– Мы создали макины, которые доставили колонистов на луну, а потом создали другие макины, которыми построили под лунной поверхностью города. А вы ещё даже небо нормально покорить не смогли, но зато можете переделывать своих детей в гигантских многоножек. Я поаплодировал бы, но… не знаю, не придумал. Просто не хочется.

Внимательный взгляд Ируки перебегает с Гая на Аврелия и обратно, хриплое дыхание доносится из-под маски, всё живое в лаборатории замерло, даже самые бездумные химеры притихли в своих стеклянных камерах, ощущая угрозу. Скрытый напрягся в темноте за глазами.

– Что ж, кхм-м-м, – наконец произнёс биопровидец, – судя по показаниям, ты веришь в свои слова, образец номер три. У детей такая богатая фантазия…

– Но имена иудейских апостолов я знаю, и ты не спросил, откуд…

– Довольно. Я должен завершить обследования и представить отчёт великолепному Лакону не позже шести часов по полудни, встань, проверим тебя на переносимость нагрузок.

За следующие два часа Гай прошёл через ряд физических упражнений, во время которых к его телу крепились разные химеры. Авгура интересовала работа дыхательной и кровеносной системы, болевой порог, скорость выработки молочной кислоты, качество мышц, процент жира, время, которое он мог провести под водой и подвешенным вниз головой, состояние внутренних органов. К моменту, когда Аврелий из Скопелоса наконец-то отпустил Гая, тому сильно надоело прыгать дрессированной обезьянкой, но хуже всего оказалось напутствие:

– До вечера ничего не ешь, пей воду.

– Да сколько можно-то?!

– И вот это возьми.

Довесок подошёл к мальчику с блюдцем в руках, на блюдце поблёскивает металлом нечто, похожее на пилюлю.

– Чего это?

– Слабительное, быстрое и беспощадное. До темноты тебе нужно избавиться от остатков вчерашнего пиршества, очистить организм.

– Уэ-э-э… – скорчил рожицу Гай, но странную пилюлю взял.

– Ах, да, не прикасайся ни к кому до завтрашнего дня.

– Это почему это?

– Некоторые препараты, которые я ввёл тебе в кровь перед тем, как положить вон в тот прибор… кхм-кхм… как бы объяснить…

– А! Ты имеешь в виду контраст? Хорошо, понял.

Поняв, что смог удивить биопровидца, Гай с довольной ухмылкой убрался из лаборатории.