Подкидыш

—  Ничего себе, умирающий! — сказал Вова.

—  Смерть может наступить внезапно, — сурово молвил Глеб.

Ивасик схватил и прижал к себе Заврю, словно оберегая от опасностей и равнодушных слов. Он положил его к себе под одеяло и опять всю ночь спал кое-как, то и дело прислу­шиваясь, жив ли его уродец.

СНАБЖЕНЦЫ

Ничего, однако, с Заврей не случилось. Пострадала толь­ко мама. Она никак не могла понять, почему у нее закончи­лись сразу все кремы. Мама купила новые, но они тоже куда- то исчезли. После того как Завря ликвидировал мамины кремы,

Гвилизовы вытрясли свои копилки, продали марки, и еще не­делю Завря был обеспечен своим «детским питанием».

Но вот иссякли все деньги, все кремы, и было решено пойти на хитрости и унижение.

Сначала Глеб предложил маме свои услуги: он ей купит — с колько? — десять, двадцать, тридцать кремов!

— Столько не нужно, — сказала мама, — хватит и пяти. Спасибо, милый, добрый мальчик.

Вова уже хотел крикнуть: «Подумаешь, я тоже могу ку­пить», — но, вспомнив, что замышляется обман, ничего не ска­зал, а взглянул на Глеба и даже удивился, заметив, какой тот красный и несчастный. Вова-то думал, что только ему трудно говорить маме неправду.

И все-таки Глеб мужественно скормил купленные кремы Завре, а маме наврал, что деньги потерял. При этом у него был такой несчастный вид, что мама к большому неудовольствию Вовы приголубила Глеба:

—  Пустяки, мой мальчик, потерял, и ладно. Не нужно так переживать. Какая все-таки у тебя восприимчивая натура!

Вова просто разрывался между желанием заслужить такую же мамину нежность и пониманием, что лучше уж пусть без нежности, но и без обмана.

Пришла очередь Лиле хитрить, унижаться и жертвовать. Сколько уж лет она коллекционировала пишущие ручки. На дни рождения, на Новый год, 8 Марта, а иногда и Первого сентября она обязательно получала от всех, кто хотел ей сде­лать подарок, пишущие ручки. И каких только ручек у нее не было: и крохотные, как узенький карандаш, и такие боль­шие, что в трех пальцах их и удержать было почти невоз­можно, и деревянные, и пластмассовые, и металлические, и трехцветные, и даже одна семицветная, и с баллончиками, и с золотым пером, и всякие иностранные, и с игрушечной рыб­кой, плавающей в прозрачном кончике ручки, и с розочкой, и даже со звоночком. И вот теперь собрала она свою замеча­тельную коллекцию ручек и пошла ее распродавать в школе. Она даже аукцион устроила в заранее намеченный день:

—  Один рубль десять копеек! Один рубль десять копеек — кто даст больше?.. Раз, два... Один рубль сорок копеек, один рубль сорок копеек. Один рубль сорок копеек — раз, один рубль сорок копеек — два, один рубль сорок копеек — три... получите вашу ручку...

Домой Лиля вернулась всего с двумя ручками — японской и с золотым пером. И то за этими ручками обещали прийти.

Ночь она проплакала, вспоминая свою коллекцию, а на дру­гой день отправилась в магазин «Ландыш» за кремами. Неко­торые женщины подходили и говорили: «Дайте «Ладу», «Дай­те «Бархатный», «Дайте «Молочко». И еще много слов мель­кало: «Восторг», «био», «для рук», «после бритья». Это даже обеспокоило Лилю: что же выбрать? У прилавка толпились. Но в конце концов и она протиснулась к прилавку, увидела ^ГРУДУ бумажек с мелкими буквами и принялась их читать одну за другой. Оказывается, кремы-то все были разные: и для увядающей кожи, и для нормальной, и для сухой, и увлаж­няющие, и со всякими веществами, цветами и травами. И «Мо­лочко* тоже было разное: с экстрактом облепихи, например. Ее толкали, шутили: «Девочка, тебе еще рано кремы», «Не мешайте ей — она учится читать», «Девочка, отойди, не мешай взрослым». Но она продолжала изучать бумажки с описанием кремов. Наконец остановилась на тех кремах, на которых было написано «питательный», и на «Молочке» двух сортов.

Лиля принесла домой столько кремов, что братья вздохну­ли с облегчением: теперь, казалось им, можно быть спокой­ными несколько месяцев. Лиля даже маме выделила пару кремов — «от дочери и сыновей», и долго еще все сослуживцы мамы удивлялись, как она сумела воспитать таких вниматель­ных детей.

Однако в конце концов исчезли и эти два выделенных Ли­лей маме крема. Их детеныш оказался прожорливым, и те­перь уже Ивасику и Вове предстояло добывать пропитание Завре. Они решили просить милостыню. Для верности пошли в самый большой универмаг. Вова встал у самого прилавка, а в стороне поставил Ивасика, чтобы тот учился. Вова видел такой фильм и всё сделал по фильму.

— Подайте, ради бога, нищему копеечку, — загнусавил он,

Сначала он сказал это совсем тихо, и на него не обратили

внимания. Вроде и не шумно было в универмаге, а каждый

слышал только соседа. Но у Вовы был сильный голос, и он

крикнул во всю мочь:

—  Подайте, Христа ради, нищему копеечку!

Возле него начал толпиться народ.

—  Съемки кинофильма, что ли?

—  Какие съемки? Мальчик одет по-современному!

—  Мальчик, ты что, с ума сошел?

—  Вызовите «скорую помощь»!

—  Он на спор, да, мальчик?

Сквозь толпу протиснулся милиционер и взял его за руку:

—  Пройдем со мной в милицию.