Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь

– Бронхостатус мы тогда купировали, – откликнулся фельдшер БИТ. – Помнишь? Тоже небось не ноздрями мух давили… Я встречался с Пироговым, он рассказывал. Везунчик ты, Саша! Пирогов просил тебе передать: «По пути в КР[36] тот больной еще раз останавливался[37]. Били триста джоулей. На пленке нарисовался переднебоковой трансмуральный инфаркт». Хао! Я передал! Доктор, вы свидетель.

БИТы посмеялись. Им можно. То сидят полдня, то уезжают на полдня.

Ерофеев кивнул, приняв сообщение. Купировать бронхостатус (или, правильнее, тяжелое осложнение бронхиальной астмы – астматический статус, когда спазм бронхов не удается снять практически никакими обычными препаратами-бронхолитиками) – это тоже очень серьезно. Не менее серьезно, чем реанимировать человека в состоянии клинической смерти.

В столовую вошла, неся две тарелки с едой, Таня. Доктор БИТ оживился.

– Э! Да ты не один! И где таких красавиц выдают? – Он уже забыл, как уел его Ерофеев в первый день знакомства со стажеркой. – Вот это кто чирикал из кухни?!

Таня покраснела. Но руки были заняты, и она только и смогла что фыркнуть вверх, чтоб сдуть со лба мешающую прядь волос.

– Там больше нет, – отрезал Ерофеев. – Лучших девушек – на лучшие бригады!

– Саша, а где вилки взять?

– Нет! А голос! – Доктор БИТ восхищенно причмокнул губками. – Не говорит – поет! «Саша, а где вилки взять?»

Из селектора донеслось:

– Восьмая бригада, вызов! БИТ, у вас вызов!

Таня растерялась и стояла возле стола вся пунцовая. Ерофеев вступился за нее:

– Ну, что сидите?! Не слышали – у вас вызов! Проваливайте, не смущайте девушку. Вас ждут великие дела!

Доктор БИТ, проходя мимо Тани, сказал:

– Ничего, ничего… Нынче краснеть не всем дано… Это редкое качество.

– Редкое, редкое… Мы ширпотреба не держим… – провожал БИТов из столовой Ерофеев. – Езжайте, не портите людям аппетит!

– Хороший аппетит комплиментом не испортишь, – уже выходя, резюмировал фельдшер БИТ.

Ерофеев положил на стол две алюминиевые вилки с кривыми зубьями, стащенные когда-то давно, может быть, еще при СССР, в какой-то столовой, возможно, даже в той же злополучной «Ласточке»… На отдельной тарелочке нарезал перочинным ножом два малосольных огурца.

– Садись, ешь! Осталось пятнадцать минут!

Таня ела осторожно, медленно, казалось заставляя себя прожевывать и глотать…

– Ну что ты? – заметил ее состояние Саша.

– Ничего.

Таня смотрела в тарелку. Она терпеть не могла, когда ей уделяли слишком много внимания или как-то обсуждали ее внешность.

– Не обращай внимания… – Ерофеев остановился, чтоб не сморозить глупость типа «Врут они все!».

– Я не обращаю.

– Ну и правильно. В конце концов, – его вдруг понесло, – на правду не обижаются.

Таня не удержалась и хихикнула в тарелку.

Ерофеев успокоился.

– Ну и правильно. Хотя я не понял, а чего я смешного сказал?

– Да нет, ничего, – Таня улыбнулась, – это я не над твоими словами. – А про себя подумала: «А кто-то говорит, что я – страшная сестра!»

Ерофеев решил замять тему.

Они поели – уложились тютелька в тютельку – и ждали, пока остынет чай. Саша катал в ладонях горячую кружку, переливал ее содержимое из горячей чашки в холодную, потом поставил кружку в ковш с холодной водой.

– Водяная антибаня!

Но не суждено было Ерофееву попить чаю после обеда.

– Тринадцатая бригада! У вас вызов! Фельдшер Ерофеев, у вас вызов!

– Вот зараза! Ведь не уймется, пока карточку не возьму! Тань, сходи забери. Я еще чуток постужу.

Таня ушла. Вернулась через минуту с карточкой в руках.

– Ну и что там?

– Мужчина, пятьдесят лет, «плохо гипертонику».

– Ага. Ясно. Ну, иди, Иванычу скажи, и ждите меня у машины.

Попить чаю! Надо сделать всего-то пару глотков крепкой заварки, чтоб картошка с котлетами равномернее улеглись в желудке. Но чай все никак не остывал. Однажды Ерофеев так же, спеша, хлебнул горяченького чаю – и обжег пищевод. С тех пор ничего горячего ни пить, ни есть не может.

Он так и отнес кружку в свой шкафчик. Не судьба. Придется выпить уже холодный чай, после вызова.

В машине Саша спросил:

– Ну что, Татьян, будешь за главного на вызове?

Во как! Ну что ж, все-таки не зря она уже неделю через день работает на скорой. Надо накопленный опыт претворять в практику.

– Я попробую, – ответила она.

– Попробуй дать мне баллон с закисью, – сказал Ерофеев.

Таня полезла в деревянный ящик рядом с носилками, достала баллон с закисью азота и протянула Саше.

– На.

– Я просил попробовать дать, а ты даешь.

– Я не понимаю, – растерянно сказала Таня.

– Ну что тут непонятного? Я тебе сказал: «Попробуй дать», а ты даешь.

Таня недоуменно смотрела на Ерофеева.

– Я не понимаю, – снова сказала она. – Чего тебе надо?

– Мне надо, чтобы ты попробовала дать мне баллон с закисью.

– Ну, я попробовала – и даю, – разозлилась девушка.

– Нет, ты мне просто даешь. А ты только попробуй, – серьезно сказал Ерофеев.

– Это невозможно, – сказала Таня, – я или даю, или не даю…

– А почему ты думаешь, что можно попробовать осматривать больного? Ты или уверенно осматриваешь его, или он с порога видит твою нерешительность – и ты для него никто! Поняла?

– Поняла.

– Будешь пробовать или смотреть?

– Буду смотреть.