Последний Аватар (фрагмент)

Августин сам толком не понимал, что толкнуло его к Аваллону. Скорее всего, просто возможность использования аватара дельфина, в котором он мог рассчитывать на спасение от испепеляющих протуберанцев. Так или иначе, раз уж он здесь оказался, следует осмотреться получше. Странный здесь какой-то Утгард все-таки. Чересчур стабильный.

Колонна, под которой он находился, была абсолютно гладкой и уцепиться было не за что. Но у любого настоящего йомена есть кое-что кроме лука. У настоящего йомена за сапогом торчит превосходный нож из металла чуть покрепче дамасской стали.

Августин достал его и, примерившись, без особого усилия воткнул его в колонну. Так и есть - помпезный матерьялец не может устоять перед универсальным полицейским инструментом "Клык Фенрира". Нож, едва заметно вибрируя, вошел в стекло и, повинуясь движению кисти Августина, отпластал от колонны лунообразный кусок с едва заметно оплавленными краями. Кусок отправился в лазурные воды моря, а Августин занялся следующей ступенькой.

Он не очень спешил и не очень медлил. С одной стороны, ему действительно было любопытно, что за звери гуляют по кичевому лесу там, наверху, на острове. С другой - до отключения оставалось что-то около трех часов и его главной задачей было выжить.

Так, в компромиссе между чувством самосохранения, полицейским долгом и простым человеческим любопытством, он не спеша, обстоятельно, подымался вверх по колонне.

14

Четыре экскаватора полностью перегораживали шоссе. Они стояли, уперев в бетон мощные гидравлические опоры и опущенные ковши.

- Ставлю один к трем на террористов, - заявил Змей-7, созерцая несокрушимых железных гигантов.

- Все верно, один к трем, - кивнул более опытный Змей-3. Но только не на террористов.

Фургоны ВИН приближались к экскаваторам, не снижая скорости. Над головным теперь реял похожий на безвкусно состряпанный воздушный змей привязной зонд внешнего наблюдения.

Потом крыша фургона поползла вверх.

- Что-то новенькое, - пробормотал Змей-7, просовывая нос в растущую щель.

Крыша поднялась на метр. Радары пока что не могли прощупать, что же скрывается там, внизу, под ней, и Змей-7 был вынужден удовольствоваться созерцанием зияющей пустоты.

Фургоны стали быстро сбрасывать скорость. Задний тормозил значительно быстрее переднего и дистанция между ними увеличилась до двухсот метров. Скорость фургонов упала до шестидесяти километров в час и продолжала снижаться, когда из-под крыши головной машины вылетели две гладких сигары и, раскрыв стабилизаторы, устремились к экскаваторам.

Прогремели два оглушительных взрыва, разделенных сотыми долями секунды. Экскаваторы исчезли под огненной полусферой радиусом не меньше сотни метров. Змей-7 видел такое только в учебной виртуальной реальности. Но чтобы так, почти в жизни...

От многотонных машин осталось немногое. По крайней мере, на поверхности шоссе. Боевая вакуумная часть типа "Молот", сравнимая по мощности с небольшим ядерным боеприпасом, раскатывает танк едва ли не в лист жести. А не раскатывает, так вбивает в землю по самый командирский люк. А экскаватор не танк все-таки.

Змей-7 печально вздохнул. Втайне он болел за террористов. Он хоть видел одного живого человека, там, в легком самолете. И этот живой человек был террористом. А когда он глядел на ВИНовские фургоны, ему казалось, что к Москве приближаются два заговоренных железных ящика. Или склепа. Ящики Пандоры... Склепы Пандоры...

Террористы, потеряв связь с начальником своей группы и убедившись в подавляющем огневом превосходстве противника, прекратили операцию.

На фургонах "Сааб-Скания" вновь завелась прежняя волынка, заплясали голограммы, загнусили динамики и они, увеличив скорость до ста сорока километров в час, понеслись дальше.

15

Августин, прилепившись к колонне в двадцати метрах над поверхностью моря, дорезал последнюю ступеньку и, подтянувшись на руках, перебросил свое отличное виртуальное тело через край острова.

Бешеное солнце было очень далеко и на его появление никак не отреагировало. Августин с удовлетворением подумал, что он, видимо, числится в списке погибших. Вокруг него тихо звенели искусственные деревья, бесчисленные тропинки были мощены не то золотом, не то позолоченным свинцом. В воздухе было разлито пение все той же проклятой свирели, которое, как Августин неожиданно осознал, почти перестало раздражать его придирчивый слух.