Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов

С Отто никто не спорил, ведь он был экспертом по черному рынку и, следовательно, по всем расчетам.

Погас свет, на импровизированном экране замелькали цветные кадры. Все радостно взревели: кино! сразу! без кинохроники! Появились титры: «Die Frau Meiner Tr"aume». [6]Буря восторга. Марика Рёкк запела:

— In der Nacht ist der Mensch nicht gern alleine… [7]

— Еще как бывают! — не выдержал кто-то.

— О, Марика! О, Юлия! — неслось со всех сторон.

— Молчите, дрочилы! — крикнула Эльза. — Дайте кино посмотреть.

— Эй, механик, крути по новой! — заорал Клинк. — Девушка начало пропустила!

— Девушка нашей мечты! — поддержал его Отто Гартнер.

Насилу угомонились. Механик пустил фильм сначала. Смотрели молча, только иногда кто-нибудь шмыгал носом, узнавая, как ему казалось, родные места. Зато, когда закончилась последняя бобина, поорали вволю, постучали сапогами по полу. Все сразу достали сигареты и трубки, дружно закурили, во время фильма о куреве как-то забыли.

Вдруг вновь застрекотал аппарат, луч проектора прошил плывущий по помещению дым. На экране пошли черно-белые кадры хроники «Вохеншау». Шестьдесят две женщины и молодые девушки, изнасилованные и убитые русскими солдатами в Хеммерсдорфе в Восточной Пруссии. Почти все, сидевшие в харчевне, уже видели этот выпуск, но от этого их возмущение и ярость не стали меньше. После просмотра фильма они даже усилились. Вот что грозит всем немецким женщинам, их матерям, невестам, подружкам и сестрам, чей образ персонифицировался сегодня для них в лице простой немецкой [8]девушки Марики Рёкк с ее лучистыми глазами, веселой улыбкой, божественным голосом и крепкими ногами. Их пальцы шевелились, сжимая невидимое оружие. Они готовы были немедленно ринуться в бой. У Юргена не было необходимости заниматься разъяснительной и воспитательной работой.

Но вечер на этом не закончился. Солдаты выходили из харчевни, возбужденно обсуждая увиденное в хронике.

— Это дело рук банды Рокоссовского, — сказал кто-то.

— Все большевики бандиты, — раздался другой голос.

— Но у Рокоссовского воюют самые настоящие бандиты, убийцы и насильники, выпущенные из тюрем только для того, чтобы убивать нас, немцев, и насиловать немецких женщин, — сказал первый.

— Точно, штрафники, — встрял третий.

— Только с мирным населением и умеют воевать.

— Наши такие же трусы и воры.

Тут Юрген не выдержал:

— Но-но, полегче, товарищ, не свисти, чего не понимаешь.

— А ты кто такой? Ишь, недомерок, а туда же!

— Да это же штрафники! Гляди, без знаков различия!

— Ничейная команда!

— А у меня вчера шинель сперли. Не иначе как они!

— Ты на кого баллон катишь, фраер? — выступил вперед Зепп Клинк. В руке у него поблескивал нож.

Юрген вдруг обнаружил, что конец его ремня намотан ему на руку, а пряжка свистит в воздухе, образуя круг над его головой. Чуть поодаль изображает мельницу Брейтгаупт с доской от скамьи в руках. Нож Клинка быстро мелькает возле глаз солдат из других подразделений, заставляя их в ужасе отшатываться и отступать назад. Фридрих, Целлер, Гартнер, Тиллери, Блачек, — все держатся молодцами. Эльза поливает всех матом, выставив вперед руки со скрюченными пальцами: а ну попробуй подойти: зенки-то повыцарапываю! Даже Граматке разбрызгивает вокруг ядовитую слюну.

— Отходим! — скомандовал Юрген. — Эльза, Эбби, Цойфер, Киссель, Граматке — в середину. Остальные — в каре. Вперед!

— Отработали командные действия, — докладывал Юрген подполковнику Фрике на следующий день, — солдаты почувствовали локоть товарища в обстановке, максимально приближенной к боевой, обошлись без потерь.

— Не обошлись, — сказал Фрике, — вот рапорты. — Он потряс несколькими листами бумаги.

— Какие же учения без потерь, — меланхолично заметил Юрген и бодро: — Дальше штрафбата не сошлют!

— Солдат — да, — сказал Фрике, — на них и не пишут. А вот на их неизвестного командира с погонами фельдфебеля…

— Полагаю, мы должны провести служебное расследование, установить личность этого неизвестного фельдфебеля и примерно его наказать, — вмешался присутствовавший при разговоре Вортенберг.

— Несомненно, — ответил Фрике. — Приступайте к поискам немедленно, обер-лейтенант. Я составлю и подпишу соответствующее распоряжение и пошлю копию в штаб дивизии.

— Разрешите идти? — спросил Юрген.

— Идите, фельдфебель Вольф, и постарайтесь не попадаться на глаза… — Фрике усмехнулся, — обер-лейтенанту Вортенбергу.

Er war ein Spion

Это был шпион. Его задержали около полуночи. Он пробирался к Висле. Возможно, он случайно оказался в расположении их батальона. Но нельзя было исключать и того, что он нарочно выбрал для перехода их участок, надеясь на низкую дисциплину и безалаберность штрафников. Он ошибся. Дважды ошибся, потому что вышел прямехонько на Брейтгаупта.

Тот не дал ему уйти. Ему повезло только в одном — он подвернул ногу и упал, не в силах бежать. Раненого Брейтгаупт доставил в штаб. Со здоровыми разговор у него был короткий. Он был немногословен, Ганс Брейтгаупт, короткая очередь и — все.