Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

Госпожа была стройной и красивой, выглядела она очень молодой, и можно было подумать, что ей чуть больше двадцати лет. Волосы, стелившиеся по её шлейфу, блестели, они были ни слишком тонкими, ни слишком густыми. Когда она в сопровождении прислуживающих дам продвигалась на коленях к своему месту, её сквозь ленты занавески увидел Масаёри. «Невероятно! Её можно принять за младшую сестру Накатада. Она гораздо красивее, чем моя дочь Дзидзюдэн! Если бы я был молод, я бы такую красавицу не пропустил», — думал он с завистью и горечью.

Четверо внуков Сагано, красивые, белолицые, танцевали превосходно. Все, начиная с отрёкшихся императоров, громко восхищались ими.

— Они ещё малы, но танцуют прекрасно, — сказал император Судзаку. — Их надо поселить у меня во дворце, чтобы они там могли спокойно совершенствоваться в танцах и музыке.

— Эти четверо юношей служат в доме Накатада, — сказал Масаёри.

— Очень хороши, ни в чём не сыщешь изъяна, — продолжал император.

Принцы, министры и остальные сановники смотрели на мальчиков с восхищением. Сидевшие близко от лестницы громко восторгались ими: «Никто из их ровесников так прекрасно не танцует!» Масаёри и Канэмаса сняли со своих плеч накидки и пожаловали их танцовщикам, принцы и другие придворные последовали их примеру. Мальчики застеснялись и убежали, не окончив танцевать, и хотя их звали обратно, они ни в какую перед зрителями не появлялись. Придворные в недоумении спрашивали у генерала: «Чьи это сыновья?» Накатада отвечал, что, мол, это сыновья такого-то и такого-то, они воспитывались в глуши, поэтому и убежали. «Теперь понятно, — заговорили между собой принцы и придворные. — Токимоти был прекрасным человеком. И голос у него был очень красивый».

Мальчиков звали снова и снова, и наконец они появились.

— Они и на духовых инструментах хорошо играют, — сказал Накатада.

«Невероятно!» — удивились присутствующие и попросили их сыграть что-нибудь.

Все четверо прекрасно исполнили на духовых многие произведения. Мальчики были ещё юны, но манеры их были превосходны и музыкальная одарённость несомненна. Сыновья отрёкшихся императоров захотели взять их к себе на службу, заспорили между собой и сердились друг на друга: никому не хотелось уступать. «Младший брат наследника престола хорошо играет на флейте, но далеко не так, как эти мальчики», — думал Масаёри, который был бы рад хотя бы двух из них приставить к наследнику престола, но поскольку и другие принцы хотели взять их к себе на службу, Масаёри о своём желании не заявил. Однако Фудзицубо во что бы то ни стало вознамерилась, чтобы двое из внуков Сагано служили у наследника престола и его брата. Красивых детей много и кроме них, но эти, несмотря на свой возраст, искусны чрезвычайно и могли быть приближены к принцам. Отрёкшийся император Сага сказал:

— Одного из них я возьму на службу в свой дворец.

Фудзицубо изнывала от зависти. Рядом с ней сидела Первая принцесса, и Фудзицубо попросила её:

— Скажи генералу, что того, кто играл на органчике, я хочу определить к наследнику престола, а того, кто играл на флейте — взять в свой дворец.

Когда генерал подошёл к жене, она передала ему слова Фудзицубо.

— Прекрасно, — ответил Накатада.

Пятый и Шестой сыновья императора Судзаку говорили:

— Мы непременно хотим взять на службу этих мальчиков.

Седьмой же принц произнёс:

— Пусть они говорят, что хотят, у них ничего не выйдет, потому что я возьму их к себе. ‹…›

— Но есть четверо других мальчиков, они тоже великолепны. Я пошлю их к тебе, — пообещал Накатада.

— Нет. Они, наверное, и танцевать не могут, и некрасивые. Я других не хочу.

Принцы, которые с детских лет воспитывались вместе, начали ссориться друг с другом. «Я пожалуюсь отцу», — говорил каждый. Но отрёкшийся император на всех на них смотрел с одинаковой любовью.

Наступил вечер.

Император Судзаку поднялся со своего места и приблизился к переносной занавеске, за которой расположилась мать Накатада.

— Столько времени мы не виделись, и мне уже давно хотелось самому навестить вас. Ныне я уже не мечтаю, как раньше, хоть изредка слушать ваше исполнение. Мне иногда казалось, что вы томитесь скукой,[393] и я посылал за вами экипаж, но вы так и не пожаловали ко мне. Сейчас я наслаждаюсь покоем и иногда втайне мечтаю о встречах с вами. Пусть надо мной будут смеяться, но ничего больше я так не жажду в этом мире. Если даже вы не можете пойти навстречу моим намерениям, то хотя бы поиграйте для меня на кото, звуки которого должны быть так сладостны. Я очень сожалею, что вы так равнодушны ко мне.

— Ни днём, ни ночью я не забывала ваших милостивых слов, — ответила госпожа. — Но всё это время я была так занята воспитанием Инумия и её брата, что даже изредка не могла появляться во дворце. Вы хотите слушать мою игру на кото, но я стала стара и вряд ли могу исполнять музыку, как должно. Как же мне быть?