Повесть о граде Лиходейске

Вышагивал Андрюшка Нечесов по прошпекту, в витрины стеклянные себя разглядывая. До витрин тех дела ему особливо небыло, птому как долги его в погоне за доходами последние заметно опережали; охота однако ж имелась существенная. Костюмный набор, посреди людного месту за стеклом на показ выставленный, сотворил в душе его такое неовыразимое смущение, какое юные барышни в сердцах пылких вызывают обыкновенно. А вот и галстук к ему шелковый подыскался - висел оный средь многих иных за витриною, колерами, синими и червонными, средь них выделяясь. Вздохнул тут Андрюшка наш тяжко платье то могло стать ему в полтыщи рубликов без малого, коих отродясь в руках он не держал и в глаза не видывал - и повернул тут Андрюшка прочь, дабы сердце свое напрасными страданьями не сокрушать. Шел он по прошпекту, земли под собою не чуя, и мерещилось ему в глазах платье то дивное, и примерял он на себя его с осторожностью в мечтах своих дерзновенных. Шел он не разбирая дороги - и дорога та к дому Хлебоженовскому сама его вывела. Смекнул тут Андрюшка, что судьба, видать, стопы его к месту этому направила, и, не смутясь, стал он по лестнице до квартиры Хлебоженовской подыматься.

Лакеев Хлебоженовы не держали, ибо были оне роду не дворянского, но мещанского и средствов на то особливых не имели. Жили оне хоть и не бедно, но и не богато; впроголодь не сидючи, но и в шелках не расхаживая. На звонок Андрюшин нетерпеливый открыла ему сама хозяйка. Была она дамою в возрасте, да все ж еще в соку, годы оставили на лице ея след морщинами подле глаз и уст, но глаза те, яркие и живые, говорили за нее, что славилась она некогда неотразимою красотою. Стан ее утратил уж былую гибкость, поплыл, но не сделался покамест столь бесформенно толст, как бывает порою у женщин, что прошли в жизни своей за вторую ее половину. Встретила его нынче Мария Ивановна в убранстве домашнем, к визиту явно не подготовленная. - Ах, Андрей Григорьевич к нам пожаловал, радость-то какая! - Всплеснула руками дама. Вы проходите, проходите, родненькой, обувку-то сымайте, да ступайте в гостиную. А я покамест чаю сооружу.

- Да нет, что вы, благодарствю, - потупился в пол Андрюша, - я так уж... Ненадолго... Лизавету Сергеевну повидать... - Так вот и Лизавета Сергеевна к нам за чаем присоединится. - Подмигнула ему Мария Ивановна. Она сейчас музицирует в малой гостиной комнате, а как освободится - так сразу и к нам! Проходите, друг мой, не топчитесь в прихожей Бога ради, пол только что мытый.

В просторных стенах квартиры Хлебоженовской и впрямь разносились фортепьянные аккорды. - Так что ж? - Благодарю покорно. Пройду. - Вот так бы и сразу! - Радостно согласилась Мария Ивановна. - Ваша стеснительность, Андрей Григорьевич, достойна всяческих похвал. А вот и тапочки вам.

Тапочки пришлись как нельзя кстати, ибо стеснительность Андрея Григорьевича проистекала из несколько иного роду: а именно на носке левой ноги, сокрытой теперь новым башмаком, явилася необозримая дыра, коя, как ни пытался ее Андрей Григорьевич починять, ширилась оттого лишь еще более. Сменив башмаки на тапочки со всею возможною поспешностию, Андрей Григорьевич зашлепал в гостиную. - Лизонька! Лизавета! - Крикнула с кухни мать. - Гости к нам! Убери себя до состояния благопристойного. - Хорошо, маменька! Прозвенел откуда-то веселый девичий голосок, завершившийся затем пронзительным соль-диезом.