Повести и рассказы

- Черт знает! Очень нужно было приводить его. Эй, ты!.. А-бб-а! Иди сюда. Куш тут.

Харченко был действительно человеком без стыда и совести... Он налил чаю в большую чашку с отбитым краем, бросил в нее кусок сахара и поставил в уголку на стуле, указал на нее Громову.

- А-вввв-в... Хххх... - залепетал беспомощно Громов и замахал руками перед лицом Харченки.

- Что он?! - закричал испуганно Харченко.

- Сахару ему мало положил. Не скупись, Витя. Разве ты не знаешь, что глухонемые страшно любят сахар?

Как будто в подтверждение этих слов, Громов подскочил к столу, запустил руку в сахарницу и, вытащив несколько кусков, набил ими рот и карманы.

- Видишь? - прищурился Подходцев.

- Да что это вы, братцы, - возмутился Харченко, - привели черт знает кого!.. Скажи ему, Подходцев, чтобы он сидел смирно и пил свой чай.

- А-бб-а! - закричал Подходцев, давая Громову пинок. - Ты! Сиди там! Куш! Пей это... чай... понимаешь? Дубье новочеркасское!

Громов покорно отошел в уголок, сел на пол и, склонив голову, стал тянуть из своей громадной чашки чай. Нерастаявшие куски сахара вылавливал руками и, причмокивая, ел с громким хрустеньем.

- Форменная обезьяна, - покачал головой Харченко и обратился к Подходцеву: - Что поделываете, ребята?

- Ничего, Витечка. Занимаемся, книжечки читаем, по бульварчикам гуляем, котлетки в ресторанчиках кушаем.

Замолчали. Наступила многозначительная пауза. Подходцев вдруг крякнул и спросил с места в карьер, безо всяких приготовлений:

- Скажи, Витечка, ты никогда не травил мышей?

- Не травил, - отвечал Харченко. - А что?

- Да, понимаешь, завелись у нас в квартире мыши. Купил я сейчас отравы, а как им ее давать - не знаю.

- А какая отрава?

- Да вот, взгляни.

Подходцев вынул из кармана маленький сверток с белым порошком и, развернув его, положил на стол.

- Как же это называется?

- Это, Витенька, вещь вредная, ядовитая. Мышьяковистое соединение.

Глухонемой Громов стал на ноги, поставил пустую чашку в уголок, приблизился к столу и, увидав белый порошок, с радостным, бессмысленным криком бросился на него.

- Что он делает?! - вскочил Харченко.

Было поздно... Громов схватил горсть "мышьяковистого соединения" и с довольным визгом, кривляясь, отправил его в широко открытую пасть.

- Сахар!!! - в ужасе вскричал Подходцев. - Он думает, что это сахар!!! Остановите его...

Харченко бросился к Громову, но на пути ему попался Клинков; он обхватил руками шею Харченки и заголосил:

- Витенька, миленький, что же мы наделали?!

- Пусти! - бешено крикнул Харченко и, оттолкнув прилипшего к нему Клинкова, нагнулся к Громову.

Громов лежал на ковре, пуская изо рта пузыри, и смотрел на Витю закатившимся белым глазом. Грудь и живот его с хрипом поднялись несколько раз и опали... По всему телу прошла судорога, ноги забились о ковер и Громов затих.

Картина смерти была тяжелая, потрясающая...

Подходцев встал на колени, прислонил ухо к груди усопшего, перекрестился и, обратив на Витю полные ужаса глаза, шепнул:

- Готов.

Затем, сняв со стены зеркало и приложив его ко рту усопшего обратной деревянной стороной, благоговейно повторил:

- Готов.

Харченко захныкал.

- Что вы наделали!.. Зачем вы его привели?.. Это вы его отравили! Яд был ваш!

- Молчи, дурак. Никто его не травил. Сам он отравился. Клинков, положим его на диван. Дай-ка, Витя, простыню... Надо закрыть его. Гм... Действительно! В пренеприятную историю влопались.

- Что же теперь будет? - в ужасе прошептал Харченко, стараясь не глядеть на покойника.

- Особенного, конечно, ничего, - успокоительно сказал Подходцев. - Ну, полежит у тебя до утра, а утром пойди, заяви в участок. Ты не бойся, Витя. Все равно улик против тебя нет. Продержат несколько месяцев в тюрьме, да и выпустят.

- За... что? В... тюрьму?

- Как за что? Подумай сам: у тебя в квартире находят отравленного человека. Кто? Что? Неизвестно. Что ты скажешь? Что мы его привели? Мы заявим, что и не видели тебя, и никого к тебе не приводили. Не правда ли, Клинков?

- Конечно. Что нам за расчет... Своя рубашка к телу ближе.

- А ты, Витя, уж выпутывайся, как знаешь, - жестко засмеялся Подходцев. - Можешь, впрочем, разрезать его на куски и закопать в овраге. Пойдем, Клинков.

- Братцы! Господа! Товарищи! Куда же вы?! Как же?!

- Какие мы тебе товарищи, - сурово сказал Подходцев. - Пусти! Идем, Клинков.

- Нет, я не пущу вас, - закричал Харченко, наваливаясь на дверь. - Я боюсь. Вы его привели, вы и забирайте.

- Вот дурак... Чего тебе бояться? Ты привилегированный и получишь отдельную камеру; обед будешь покупать на свои деньги. Да, пожалуй, и отец возьмет тебя на поруки.

- Я покойника боюсь, - рыдая, завопил Харченко.

- По-кой-ни-ка? Не надо был травить его, и не боялся бы.

- Товарищи!!! Миленькие! Заберите его... что хотите - отдам.

- Вот чудак-человек... Куда же мы его возьмем? Можно было бы на извозчика его взвалить да вывезти куда-нибудь за город и бросить... Но ведь извозчик-то даром не поедет!

- Конечно! - поддержал Клинков. - А у нас денег нет.

- Ну, сколько вам нужно?.. - обрадовался Витя. - Я дам. Три рубля довольно?