Представление о христианах в античном обществе

Суеверие существует за счет людского легковерия (Ливий, IV, 30, 9). Носителями суеверия обычно представлялись люди невежественные, низменные, с отсутствием интеллекта. «Сколь губительно неверие в богов и презрение к ним, – отмечал Плутарх, – столь же губительно и суеверие, которое подобно воде, всегда стекающей в низменные места» (Александр, 75). Суеверие губительно и для самого носителя его, и для общающихся с ним людей. Особенно губительно суеверие толпы, которая под его влиянием становится неуправляемой и агрессивной. «Поэтому, – заключал Цицерон, – так же как следует распространять и поддерживать религию, которая сочетается с познанием природы, так суеверие следует вырывать со всеми его корнями. Ибо оно, суеверие, на нас наступает, нам угрожает, нас, куда ни повернись, преследует, – слушаешь ли ты прорицателя или заклинание, совершаешь ли жертвоприношение или наблюдаешь за птицей, встречаешь ли халдея или гаруспика, сверкает ли молния или гремит гром, или молния во что-то ударит, или что-то похожее на чудо родится или произойдет» (О дивинации, II, 62) [5]. Закон гласил, что того, кто загрязняет душу человека «низменным суеверием», следовало ссылать на остров (Дигесты, 48, 19).

В социально-политическом плане понятие «суеверие» относилось, во-первых, к «варварским» религиям народов, не входящих в состав Империи или же недавно вошедших в нее, во-вторых, почти ко всем вновьобразуемым нетрадиционным верованиям, отвергаемым консервативными слоями общества и не признаваемым имперской властью [6]. Римское правительство вело постоянную борьбу с такого рода культами, особенно на территории Италии. «Введение чужеземных божеств, – поясняет Кассий Дион, – дает повод к тайным собраниям, соглашениям и заговорам, а все подобные вещи опасны для единоличной власти» (LII, 36). Вспоминая о времени правления Тиберия Цезаря Сенека (ум. 65 г.) отмечал: «тогда изгонялись обряды инородцев, и неупотребление в пишу некоторых животных признавалось уликой суеверия» (Письма о нравственности, 108, 22). Еще Август провозгласил политику укрепления исконной греко-римской религии и вытеснения из Италии и вообще из западной части Империи нетрадиционных культов, главным образом проникших туда с Востока. Продолжая эту политику, Тиберий запретил отправление в столице Империи египетских священнодействий, а служителей Исиды и Сераписа подверг преследованию как «жрецов суеверия» (Светоний. Тиберий, 36; Домициан, 1, 2). В этом же направлении действовал и император Клавдий, причисливший к вредным суевериям, подлежащим искоренению, религию галльских друидов (там же. Клавдий, 25, 5).

К числу суеверий нередко относили и иудаизм, хотя он был вполне традиционен для еврейского населения Палестины и еврейского народа в целом и формально считался дозволенной религией (religio licita). Римлянам и грекам казались нелепыми и бессмысленными иудейские обряды, соблюдение субботы, обрезание и прочие ритуальные и пищевые предписания. О них с пренебрежением писали историки и религиоведы, их высмеивали поэты и эпиграмматики. Не иначе как суеверием называл иудейскую религию Тацит, а обычаи евреев характеризовал как «бессмысленные и нечистые», «отвратительные и гнусные» (История, V, 4-8; Анналы, II, 85). Совершенно также рассматривали религию евреев и другие римские авторы. Цицерон называл ее «варварским суеверием» (В защиту Флакка, 28, 67), Квинтиллиан и Апулей – «иудейским суеверием» (Воспитание оратора, III, 7, 21; Флориды, 6). Среди греческих писателей, отзывавшихся подобным образом об иудаизме, можно отметить Агатархида Книдского, Полибия, Страбона и Плутарха [7]. Собственно говоря, та антипатия, с которой античное общество встретило христианство, представителями которого первоначально были иудеи, проистекала и являлась продолжением давней антипатии к иудеям и иудаизму. Подробнее об этом в следующей главе.