При исполнении служебных обязанностей

- Этому гражданину надоело, кажется, жить, - сказал один уголовник другому. - Коля, подержи мой макинтош... Летчик, не вмешивайтесь в чужую жизнь.

- Если еще раз к кому-нибудь пристанете, шею сверну, - пообещал Богачев.

- Шею сворачивать нам нельзя. Мы исправились. Мы тогда, летчик, посадим тебя на десять суток за хулиганство и за оскорбление.

Двое пассажиров, воспользовавшись этим разговором, быстро ушли из комнаты.

Осталось три человека: старик и два молоденьких парня.

- Дед, - просили уголовники, когда Богачев вернулся к себе, - станцуй нам падеспань, а мы тебе похлопаем.

- Да что вы, ребятки! - сказал дед. - Не надо.

- Танцуй.

- Не умею я...

- Танцуй, падла!

Богачева подбросило. Он ворвался в соседнюю комнату, и через минуту один из уголовников лежал на полу с разбитым лицом, а другой, стараясь вырваться из рук Богачева, выл:

- Ой, пусти, пусти, пусти!

Богачев со всего размаха швырнул его на пол.

- Еще раз начнете - изуродую!

Из комнаты выскользнули два паренька и старик. Богачев снова ушел к себе и лег на койку. Через несколько минут к нему заглянул уголовник с разбитым лицом и спросил:

- Пилот, у вас нет продажного спирту? Тогда второй уголовник стал толкать его в спину и кричать:

- Пусти, Коля, я с него потяну права!

- Молчи, капуста! - цыкнул на него тот, что стоял в двери. - Пилот мускулистый, он сделает тебе форшмак детского питания. Пилот, ответьте на вопрос, будьте вежливы!

- Я сейчас продам тебе спирту, - пообещал ему Богачев и сделал вид, что собирается встать с койки.

Уголовник стремительно отпрянул от двери, сбив с ног того, что стоял у него за спиной.

- Хорошо, хорошо, - сказал он, - только не надо сердиться. Мы уважаем мускулистых пилотов.

Когда экипаж вернулся с аэродрома, Богачев рассказал Струмилину про двух уголовников.

- А что вы хотите? Они кичатся своим воровским кодексом чести, а никакого кодекса нет. У них, как у животных, сильный есть сильный, он и хозяин. Мы с ними чересчур цацкаемся, в либерализм играем, добренькими быть хотим.

- И с убийцами тоже, - добавил Володя Пьянков. - Он убьет "со смягчающими обстоятельствами" - ножом, а не топором, или топором, но не шилом, - вот ему пятнадцать и дают вместо расстрела. А убийца - он неисправимый. Око за око, зуб за зуб: у Наума предки неплохо продумали этот вопрос. Я человек добрый, но убийцу персонально расстрелял бы и даже водки потом пить не стал для успокоения.

- Пьянков стал Демосфеном, - сказал Брок, - за два года я не слышал от него больше пяти слов за один присест, а тут - так прямо речь.

3

Струмилина вызвали в отдел перевозок.

- Павел Иванович, - сказали ему там, - огромная просьба к вам.

- Огромная?

Струмилинского шутливого вопроса не поняли и поэтому повторили:

- Да, огромная. Наш дежурный экипаж загрипповал. А рыбаки стонут в Устье: рыба в лед вмерзает. Да и у нас тут свежие помидоры для них пришли - третий день в электростанции храним. У вас сейчас по графику что?

- Сначала отдых, а потом горючее на острова надо забросить.

- Может быть, вы согласились бы заменить наш дежурный экипаж? Сходили бы к рыбакам?

- С удовольствием.

- Правда или издеваетесь?

- Недоверчивые вы какие... - засмеялся Струмилин. - Конечно, сходим к рыбакам!

Он вернулся в общежитие и, остановившись на пороге, сказал:

- Подъем, мальчики, рыбу надо возить!

- Когда же настоящее дело? - сонно спросил Павел. - Наука-то когда? Надоело бочки возить.

- А спать вам не надоело? Вы спите, как бурый медведь в зимнее ненастье. Тому, кто первым поднимется и умоется, обещаю помидор.

- Банку болгарских томатов? - поинтересовался Пьянков из-под одеяла. Он спал около окна, форточка была открыта, потому что было жарко натоплено, и он лежал, укрывшись с головой, чтобы не простудиться.

- Нет. Настоящий, свежий помидор, привезенный из парников.

- Что? - быстро спросил Брок и вскочил с кровати. - Неужели свеженький?! Для меня свежий помидор, что для быка красная тряпка! Я готов на бой, Павел Иванович!

- Считайте помидор съеденным, Нёма.

- Дискриминация, - пробасил Пьянков и сразу поднялся с кровати, - я тоже хочу.

- Жду вас у самолета, - сказал Струмилин. - Возьмите у диспетчера погоду. Живей, ребята, живей! Когда Струмилин вышел, Богачев спросил:

- Геворк Аркадьевич, что это с командиром?

- Вы о чем?

- Он как-то особенно рад этому рыбному полету.

- А, вы об этом... Командир любит летать к рыбакам и на фактории к охотникам.

Там у него много старых знакомых. Его всегда направляют на самые трудные трассы - в океан; здесь-то уж все облазили, тут и новички могут. Ну, вот он и рад к знакомцам слетать. Его все колхозники-поморы знают: от Чукотки до Архангельска.

- Читали книжки о нем?

- Нет. По бочкам они его знают.

- Как?

- По бочкам, - повторил Аветисян, улыбаясь. - В первые годы после войны в поморских колхозах - хоть шаром покати. Тогда бочку в хозяйство заполучить - что золотой слиток найти. Ну, Павел Иванович, глядишь, над одним колхозом в сугроб пустую бочку бросит, потом над другим...

- И колхозники находили?

Аветисян даже присвистнул: