Приключение с Львиной Гривой

Моим же главным впечатлением было то, что мистер Йен Мэрдок воспользовался первым случаем, чтобы открыть себе возможность елико быстрее исчезнуть с места преступления. Подозрение, смутное, туманное, теперь начало обретать большую четкость в моем уме.

Возможно, посещение Беллами могло бросить дальнейший свет на дело. Стэкхерст справился с собой, и мы направились к дому.

Мистер Беллами, мужчина средних лет с огненно-рыжей бородой, казалось, пребывал в самом дурном настроении, и вскоре цвет его лица мог потягаться с бородой.

– Нет, сэр. Никаких подробностей я слышать не желаю. Мой сын, – он кивнул на могучего сложения молодого человека с мясистым насупленным лицом в углу гостиной, – согласен со мной, что ухаживания Макферсона за Мод были оскорбительны. Да, сэр, слово «брак» никогда не произносилось, и все-таки были письма, встречи и еще всякое, чего мы никак одобрить не могли. Матери у нее нет, и мы единственные, кто ее бережет. Мы твердо решили…

Но его заставило умолкнуть появление самой барышни. Бесспорно, она украсила бы любое общество в мире. Кто подумал бы, что такой редкий цветок вырос из подобного корня и в подобной атмосфере? Женщины редко меня привлекали, так как моим сердцем всегда управлял мозг. Но, увидев ее медально-безупречное лицо со всей свежестью Даунсов в нежном румянце, я не мог не признать, что никакой молодой человек, повстречав ее, не мог бы остаться равнодушным. Такова была девушка, которая остановилась теперь перед Гарольдом Стэкхерстом, напряженно глядя на него широко открытыми глазами.

– Я уже знаю, что Фицрой погиб, – сказала она. – Не бойтесь рассказать мне подробности.

– Нам сказал про это другой ваш джентльмен, – объяснил ее отец.

– Незачем втягивать в это мою сестру, – буркнул молодой человек.

Сестра бросила на него испепеляющий взгляд:

– Это мое дело, Уильям. Будь добр не вмешиваться. Судя по всему, совершено преступление. Если в моих силах помочь обличить виновника, то я сделаю это хотя бы в память того, кого больше нет.

Пока она слушала краткий рассказ моего спутника, ее лицо сохраняло спокойствие, показавшее мне, что сила ее характера не уступает красоте. Мод Беллами навсегда останется в моей памяти как самый совершенный идеал женщины. Оказалось, что она знала меня в лицо, так как теперь обратилась прямо ко мне:

– Доставьте их в руки правосудия, мистер Холмс. Можете положиться на мое содействие, кем бы они ни оказались. – Мне показалось, что при этих словах она посмотрела на отца и брата с вызовом.

– Благодарю вас, – сказал я. – В подобных случаях я высоко ценю женский инстинкт. Вы употребили слово «они». Вы полагаете, тут замешан не один человек?

– Я достаточно хорошо знала мистера Макферсона и видела, что его мужество не уступает его силе. Один человек никак не мог расправиться с ним столь жестоко.

– Нельзя ли мне побеседовать с вами с глазу на глаз?

– Говорят тебе, Мод, не впутывайся в это дело! – сердито крикнул ее отец.

Она беспомощно посмотрела на меня:

– Что я могу?

– Факты незамедлительно станут известны всему свету, поэтому не будет никакого вреда, – сказал я, – если мы разберемся в них тут же. Я предпочел бы поговорить с вами наедине, но раз ваш отец отказывается допустить это, он может участвовать в нашем разговоре. – Тут я заговорил о записке, обнаруженной в кармане погибшего: – Ее, несомненно, представят на следственном суде. Вы не будете против, если я попрошу вас пролить свет на ее содержание?

– Не вижу причин делать из этого тайны, – ответила она. – Мы были помолвлены и хранили это в секрете лишь потому, что дядя Фицроя, глубокий старик, доживающий, как говорят, последние дни, мог бы лишить его наследства, женись он без его одобрения. Вот единственная причина.

– Могла бы и рассказать нам, – проворчал мистер Беллами.

– И рассказала бы, отец, поинтересуйтесь вы по-хорошему.

– Я против того, чтобы моя дочь якшалась с мужчинами другого сословия.

– Именно твое предубеждение против него и мешало нам открыться тебе. А что до записки, так она ответ вот на эту.

Из кармана платья она извлекла смятый листок.

«ЛЮБИМАЯ!

Обычное место на пляже сразу после заката во вторник. Единственное время, когда я сумею выбраться. Ф. М.».

– Сегодня вторник, и я собиралась встретиться с ним вечером.

Я оглядел записку.

– Ее прислали не по почте. Как вы ее получили?

– Я предпочту не отвечать на этот вопрос. Никакого касательства к тому, что вы расследуете, это не имеет. Но на любые, так или иначе с ним связанные, готова ответить со всей откровенностью.

Слово она сдержала, но ничего полезного сказать не нашла. У нее не было причин думать, что у ее fiancé[1] был тайный враг, хотя не отрицала, что у нее есть пылкие поклонники.

– Могу ли я спросить, не входит ли в их число мистер Йен Мэрдок?

Она порозовела и как будто смутилась.

– Одно время мне так казалось. Но все изменилось, когда он узнал о наших отношениях с Фицроем.