Призвание варягов

Тот факт, что старофризское (и староанглийское) слово викинг получило с конца X в. распространение в западной части Балтийского моря, показывает, что исконные носители этого имени пришли туда с Атлантики, с побережья Северного моря, имея за плечами вековые пиратские традиции. Сообщения о том, что они делились добычей с местными королями данов, не может вызывать удивления и знакомо из истории пиратства более поздних времен. И английская, и французская короны были связаны с пиратством, обосновавшимся на какое-то время в водах Атлантики, и использовали его в своих интересах. Но корона всегда оставалась короной, а пиратство — пиратством. Понятно также, что жители Скандинавского полуострова и южнобалтийского побережья при возможности уходили к пиратам, присоединялись к их разношерстному братству.

Но также понятно даже из приведенного здесь краткого обзора, что пираты-викинги не состояли исключительно из скандинавов и вообще не выступали как общескандинавский феномен. Поэтому и рунные камни, и исландские саги — другой источник, где имеются рассказы с упоминанием слова викинг, которые я здесь не привожу, чтобы не перегружать текст, говорили о викингах применительно к истории данов или к истории исландцев. То есть применительно к тем обществам, которые были ближе связаны с атлантическим пиратством благодаря своему географическому положению. Но для средневековой истории Швеции, например, понятие викинг было чужеродно.

Это хорошо видно из труда Олафа Магнуса — слово викинг он не использует, довольствуясь латинским словом пират. Но вот в переводах его труда на современный шведский язык слово викинг подставляется совершенно свободно вместо слова пират, написанного в оригинале. Например, в главах 18–27 О. Магнус рассказывает о дочери одного из королей гетов Альвиле, которая, чтобы избежать навязываемого ей брака с сыном короля данов, сбежала из дома и начала пиратствовать. Рассказ озаглавлен «De piratica illustrium virginium» (О пиратских походах высокородной девы), а в переводе на современный шведский язык глава называется «От högättade ungmörs vikingatåg» (О викингских походах высокородной девы). Аналогично переводится, например, фраза «piraticae princeps creata» (выбрали предводительницей пиратов), которая в современном шведском варианте выглядит как «valde henne till ledare af vikingafärden» (выбрали ее предводительницей в викингском походе), или фраза «cum fratre de regno Noruegie piratica contendentem» (с помощью пиратской флотилии сражался со своим братом за норвежский престол), которая в переводе на шведский читается как «med en vikingaflotta stred med sin broder om Norges rike» (с помощью флотилий викингов сражался со своим братом за норвежский престол)[155].

Отождествление викингов с обычными пиратами господствовало в ученых кругах не только Швеции, но и Дании и Норвегии вплоть до начала XIX века. Романтический патриотизм вдохновлял таких деятелей шведской культуры, как Эрик Гейер и Эсайя Тегнер. В своей поэзии они стали формировать тот образ «общескандинавских» викингов, который знаком нам сейчас и который из поэзии проник в исторические произведения, являясь феноменом художественным, а не историческим. То же самое произошло в Дании, а чуть позднее — и в Норвегии.

Помимо поэзии распространению и укоренению «оперного» образа викинга-скандинава в шлеме с рогами и под полосатым парусом способствовали представители романтизма в живописи. Датский историк Томас Олдруп и шведский историк Оке Перссон напоминают о том, что те немногие шлемы, которые были обнаружены археологами на территории в Скандинавии, рогов не имеют. Они полагают, что миф о скандинавских викингах компоновался скандинавскими романтиками, с привлечением данных континентальной материальной культуры. Например, рога на шлемах были известны из галльской культуры за несколько столетий до викингского периода в Скандинавии. Причем использовались такие шлемы явно в ритуальных церемониях, а не в походах (неудобно с рогами-то в походах!).

Напомнили они также, что древнегреческий историк Плутарх писал о том, что кимры украшали свои шлемы рогами животных. Эти сведения со всем тщанием любителей древности были наверняка собраны представителями романтической художественной школы и стали использоваться в произведениях живописи при изображении исполинов — викингов в шлемах с рогами, что сделалось постепенно общим символом для шведов, датчан и норвежцев.