Происхождение партократии

Сам Сталин внес в эту судьбоносную борьбу свой организационно-комбинаторский гений и изумительное чутье величайшего из сыщиков в политике. Его горе-союзники по борьбе с Троцким и Зиновьевым были лишены и того морально-этического преимущества в политической борьбе, которым владел Сталин: абсолютная свобода от всякой морали, от всякого морального чувства. Когда на глазах у этих же союзников Сталин пользовался в борьбе с «левой оппозицией» (Троцкого) и «новой оппозицией» (Зиновьева) методами самой очевидной фальсификации и сознательной провокации, бухаринцы лишь восхищались высоким классом изобретательности Сталина. Он прибегал при молчаливом согласии бухаринцев к самым виртуозным номерам политической дрей-фусиады в отношении организаторов Октябрьского переворота – Троцкого и троцкистов – в таком масштабе и формах, которых Ленин не применял даже в отношении своих политических врагов. И это сходило ему с рук без звука протеста со стороны бухаринцев. Сталин – «этот дрянной человек с желтыми глазами», – по запоздалому свидетельству Крестинского, – настолько загипнотизировал своих союзников, что те просмотрели ту внутреннюю революцию в партии, которую провел Сталин и против них. Я говорю об аппарате партии. То, что делалось в Центральном комитете партии, мы видели. Еще лучше, еще основательнее Сталин поработал над созданием собственного аппарата на местах – в областях, краях, национальных республиках. Начиная с 1928 года, на местах уже не было ни одного законно избранного секретаря партийной организации, как того требовали «устав» партии и пресловутая «внутрипартийная демократия». Старые выборные секретари под тем или иным предлогом освобождались от партийной работы. Иногда их назначали, как я уже говорил относительно Москвы, на высокие административные, дипломатические, а, главным образом, на хозяйственные должности, лишь бы избавиться от них в партийном аппарате. На место снятых «Сектор кадров» через легальный орган ЦК – оргинструкторский отдел – направлял чистокровных сталинцев. Когда привыкшие к шуму о внутрипартийной демократии и ко все еще номинально действующему уставу партии местные партийные организации начали отказываться принимать «рекомендуемых» Москвой секретарей, то ЦК ввел практику (вопреки тому же уставу) назначения местных секретарей сверху. Для проведения их без скандала через местные пленумы партийных комитетов ЦК теперь вместе с назначенными секретарями посылал на место и одного из инструкторов ЦК. Инструктора докладывали пленумам, что это есть «воля ленинского ЦК».

Трудно было спорить с такой могучей «волей». Если же где-либо высказывали недовольство по поводу этой новой практики или против навязывания данной организации совершенно неизвестного ей человека в качестве руководителя, то сеть «Особого сектора» быстро создавала дело об «антипартийной группе» в такой-то организации, которое обычно кончалось тем, что охотников пошуметь быстро исключали из партии решением другого подсобного сталинского органа – партколлегии ЦКК.

В отношении подбора и назначения местных секретарей Сталин как бы руководствовался мудрым рецептом Макиавелли – не назначать наместниками людей местных. Склонные к «сепаратизму», они легко могут изменить «государю». Нельзя им давать, кроме того, и засиживаться на одном и том же месте, надо их часто перетасовывать. Организационная практика Сталина на местах придерживалась этих принципов весьма строго.