Происхождение партократии

Заявление Бухарина было адресовано очередному пленуму ЦК. Последний пленум был в ноябре, очередной пленум был назначен на конец января. Но Сталин внезапно отменил пленум, а заявление Бухарина передал на рассмотрение объединенного заседания Политбюро и делегации Президиума ЦКК. Расчет был очень простой: после предоставления членам делегации Президиума ЦКК (четыре человека – все сталинцы: Орджоникидзе, Ярославский, Шкирятов и Сольц) права решающего голоса, соотношение сил в Политбюро резко изменилось в пользу Сталина – 7 против 3, если даже Калинин, Куйбышев и Рудзутак окажутся по-прежнему «примиренцами». И этот расчет себя оправдал: на заседании 9 февраля семерка организованно выступила против Бухарина, а из трех «примиренцев», уже ранее подготовленный Куйбышев присоединился к семерке. Письмо Бухарина было объявлено «платформой» всех трех правых лидеров оппозиции (Бухарина, Рыкова и Томского) и клеветой на Сталина и на партию (Сталина впервые начали идентифицировать с партией). Заседание постановило не доводить до сведения пленума ЦК заявление Бухарина, а самому Бухарину запретить выступать на пленуме с подобным заявлением. Тогда Бухарин и Томский объявили вторично, что они немедленно уходят со своих постов, чтобы сохранить право изложить на пленуме свои обвинения против сталинского руководства. Рыков отказался присоединиться к этому заявлению. Это некоторым образом охладило Бухарина, но тем резче начал Томский атаковать Сталина, обвиняя в непоследовательности и своего друга Рыкова. Томского поддержал кандидат в члены Политбюро и секретарь ЦК Угланов.

Воспользовавшись образовавшимся разбродом среди самих лидеров правой оппозиции, тройка Сталина (Сталин, Молотов и Ворошилов) начала «ковать железо, пока горячо» – она внесла предложение:

«1. Признать критику ЦК со стороны Бухарина безусловно несостоятельной. (Дискредитируя линию ЦК и используя для этого все и всякие сплетни против ЦК, т. Бухарин колеблется в сторону выработки новой линии).

Предложить т. Бухарину отмежеваться от линии т. Фрумкина в области внутренней политики, от линии т. Эмбер-Дро в области внешней политики.

Отклонить отставку тт. Бухарина и Томского.

Предложить т. Томскому лояльно выполнять все решения партии и ее ЦК» («ВКП(б) в резолюциях…», 1933, ч. II, стр. 529).

Сталин дипломатически обходил имя Рыкова. Из бухаринской «тройки» получилась «двойка», а Угланов вовсе не принимался во внимание. Дело явно шло к внутреннему развалу оппозиции, так как у Рыкова и на стороне Рыкова было много сторонников в самой правой оппозиции как в составе ЦК, так и в средних звеньях партийных и советских органов. Тогда Бухарин, Томский и Угланов в ультимативной форме предложили Рыкову подписать ранее уже заготовленный проект «заявления трех членов Политбюро», который первоначально был взят обратно.

Ультиматум был резкий: либо со Сталиным, либо с нами. Рыков с тяжелым сердцем подписал общий обвинительный акт против Сталина. Так родилось заявление «трех» от 9 февраля, названное Сталиным «платформой правых». Ее содержание сводилось к заявлению от 30 января. Новое заявление было приложено к протоколу объединенного заседания Политбюро и Президиума ЦКК и предназначалось для архива. Поскольку оно было подано к концу заседания, Сталин постарался его вообще игнорировать. Правые требовали немедленного созыва пленума для обсуждения своего заявления. Сталин обещал, но не созвал.

Он выдержал бой в Политбюро – надо было готовиться к бою на пленуме. Для этого нужно было еще время.

Главное, надо было квалифицировать критику Сталина группой Бухарина, как критику ЦК, а не одного Сталина и сталинского аппарата. Надо было представить в глазах членов пленума ЦК бухаринскую критику и разоблачения организационной практики Сталина как клевету, основанную на «всяких сплетнях». Это и делалось в пространной резолюции объединенного заседания. Так как Сталин убедился, что как бы он ни затягивал созыва пленума ЦК, бухаринцы полны решимости довести на этот раз свои взгляды до членов ЦК, Сталин в специальном «обращении к пленуму», приложенном к тому же постановлению, решил объясниться перед пленумом, почему он скрывал от партии и ее ЦК наличие двух враждебных групп в Политбюро, когда он еще месяца три тому назад (на октябрьском пленуме МК) торжественно заявил: «У нас в Политбюро нет ни левых, ни правых, ни примиренцев с ними». Теперь Сталин оправдывался тем, что разногласия, правда, бывали, но они оказывались временными и «поэтому Политбюро ЦК и Президиум ЦКК не сочли нужным доложить пленуму ЦК об уже исчерпанных разногласиях…» или там же: «это обстоятельство дало возможность обязать всех членов Политбюро заявить в своих речах на пленуме и вне его об отсутствии разногласий внутри Политбюро…» («ВКП(б) в резолюциях…», стр. 529).

Другими словами, Сталин обманывал дважды свой ЦК: первый раз – июльский пленум, второй раз – ноябрьский пленум ЦК (1928), закрывал Бухарину рот, а сам заявлял, что «в Политбюро все в порядке».